«…ещё 28 минут»

– Ну, что было?.. Остановилась темно-синяя «копейка», когда уже почти стемнело. Из машины вышел худощавого вида мужчина, с тоненькими усиками, лет сорока. Они с мужем поговорили минут пять у капота нашей машины. Потом он заглянул в машину, вежливо поздоровался с нами по-армянски, но с характерным для азербайджанцев акцентом. Сказал, что его «Жигули» не справятся с буксировкой на подъёме нашей «Волги», что он поедет домой и вернётся за нами на грузовике, дабы отбуксировать нашу машину. Он предложил взять с собой меня с детьми, но муж вежливо отказал ему. Оно и понятно – горы, темень, азербайджанский мужчина, ну, и я, как муж постоянно говорил, армянская красавица. Он уехал, обещав вернуться через двадцать минут.

Мы сидели в «Волге» и ждали. Муж сомневался, что он вернется. А я верила. Было что-то в глазах этого человека. Муж выбегал из автомобиля всякий раз, когда проезжала какая-то машина и, махая руками, пытался её остановить. Но безуспешно, да и машин было не так много.

– Да нет, – перебил её Гасан. – Мы, азербайджанцы, никогда не оставляем людей на дороге, всегда помогаем путникам.

– Мы, армяне, тоже помогаем, и я в том числе, – отозвался Артак. – Просто папа всё более интенсивно размахивал руками, выходя на проезжую часть, и от того казался агрессивным. Он же понимал, чем грозит его семье ночёвка в горах. Возможно, люди пугались его вида и поэтому проезжали мимо.

– Перестань защищать своих! То, что остановился азербайджанец, это факт, Артак, – строго произнёс Гасан.

– Замолчи, сынок, – потребовала Карине. – Ты не можешь наверняка знать, почему наши армяне, или не армяне, не останавливались в тот день. Справедливости ради, надо заметить, что тот район Армении был очень многонационален. Там жили армяне, азербайджанцы, ассирийцы, езиды, русские. Так что не останавливались, и, наоборот, мог остановиться кто угодно: армянин, русский, езид, азербайджанец. А это факт неоспоримый – в тот день мы стояли у дороги примерно три часа, и притормозила лишь одна машина с азербайджанцем за рулём по имени Юсуф.

– Ю-у-с-у-уф, – растягивая каждый слог, повторил Гасан. Он отрешённо смотрел в потолок, и было неясно, вспоминает он что-то или просто вглядывается через разбитую шиферную крышу коровника в звёзды. – Ю-у-су-уф на синей «копейке» с номером «очко» и с серией «АРР», – снова произнёс Гасан. В тот момент глаза его как-то особенно заблестели, и Артак заметил, что Гасан прослезился…

«Горд за свой народ! Но ведь имеет право из-за этого эпизода», – по-своему мысленно объяснил Артак эти слезы.

– Продолжайте, – попросил Гасан.

Карине с окаменевшим лицом смотрела в сторону. По её виду было понятно, что перед глазами этой несчастной женщины, оказавшейся в руках азербайджанских диверсантов, проплывала картина того жуткого январского вечера, ей стало трудно говорить.

– Дальше Юсуф приехал на грузовике ГАЗ-53, – выручил маму Артак. – Он приоткрыл дверь и с улыбкой сказал: «Скоро вы будете в тепле, не переживайте». И потащил нас на буксире в свою деревню – Сараван. Там ехать было примерно десять минут. Он привёз нашу семью к себе домой. Его дом стоял справа от трассы, сразу за первым домом, дом номер два, если считать от дороги. Во дворе мы увидели куриц, индюков и прочую домашнюю живность. На порог дома вышла хозяйка, мама Юсуфа, и поприветствовала нас на армянском языке. Мы все зашли в дом. Поздоровались с нами и жена того самого Юсуфа, и четверо их детей. Если у нас в семье было три мальчика и одна девочка, то у них – наоборот, три девочки и один мальчик, который был чуть младше меня. Мне тогда было двенадцать, а ему – десять, как-то так.

– Не помните, как звали маму Юсуфа? – спросил Гасан.

– Как не помню, конечно, помню, – уверенно сказала Карине. – Её звали Эльмира. Она с невесткой и дочерьми уже заканчивала сервировку стола. И вскоре на нем оказалось горячее блюдо – отварная баранина. Они очень дружелюбно нас приняли – накормили, напоили и уложили спать в своих кроватях, сами же легли на матрацы, что расстелили на полу. Вот такие чудесные люди нас встретили!

В этот момент Гасан отвернулся, и Карине не видела его лица, но Артак успел заметить, как по правой щеке его покатилась слеза.

Оно и понятно, он сам всегда волновался, слушая этот рассказ мамы, да и знал его вплоть до мелочей.

– Как звали мальчика? – наконец спросил Гасан.

Имени Артак не помнил, но его мать не забыла:

– Хосров. Мальчика звали Хосров. Это армянское имя. У наших народов есть такая традиция, причём зеркальная. Если в семье рождаются мальчики и умирают в младенческом возрасте, то, чтобы предотвратить смерть следующего сына, его называют мужским именем другого народа. Армяне – азербайджанскими именами, а азербайджанцы – армянскими. Так было и в семье Юсуфа. После того, как он потерял мальчика, по совету старейшины назвал родившегося затем сына армянским именем Хосров.

– Хосров… Да-а-а, я тоже знаю эту традицию, – промолвил Гасан, уставившись на тюк сена. Мыслями он был где-то далеко-далеко…

Женщина между тем продолжала рассказ: