Еще один шпион

В центре зала стоит на коленях пан Запальский, то ли переругивается с Ресничкой, то ли грозится, на что-то жалуется, ноет. Вот именно, ноет. Рубашка у него расстегнута до пупа, черная «бабочка» болтается сбоку, на скуле ссадина. А у Реснички в руке пистолет. Он держит его как бы сверху вниз, целится Запальскому в темя и время от времени тычет в него дулом. На лысой голове пана Запальского остаются красные кружочки.

А Ресничка скалится. Скалится и тычет. И орет:

– Ну, зиваль! Зиваль свой мент! Ну, где твой мент, да-а? Ты зиваль, мент не пришель! Я посмотрю, слющь! Я вот тебя убиваль сейчас, ну и где твой мент, да?

И ничего не происходит. Ничего.

Крюгер схватил со стойки салфетку, побежал к двери, на ходу вытирая лицо. Кто-то кинулся наперерез, не всерьез, а типа попугать. Под жопу дали. Он чуть не выбил грудью стекло.

На улице – рыжий неживой свет фонарей.

Люди с такими же неживыми лицами. Идут, спешат, косятся на него. Линия перспективы уходит не туда, куда ей положено, не вдаль – куда-то внутрь, в область солнечного сплетения.

Пулю он догнал через квартал, думал уже всё – на такси уехала. Не уехала. Не плакала, шла ровно, с высоко поднятой головой, не спешила даже как будто. Крюгер впервые тогда представил, какая она будет в двадцать, в двадцать пять лет. На нее все будут оглядываться. Пробки на дорогах. Разбитые бамперы. Разбитые лица. Кровь. Все так и будет, как сегодня, как сейчас.

– Что он сделал? – крикнул он.

Пуля подняла лицо, свое удивительно красивое лицо, глядя на которое невозможно не улыбнуться, если даже твое собственное разбито до кости.

– Не знаю, – сказала она. – Не понимаю. Он зачем-то забрал мой сотовый. Выхватил из сумочки и не отдал. Он ведь не грабитель, это совсем не то... Я точно знаю. Он – извращенец какой-нибудь, да? Скажи, Крюша, это так? Зачем ему мой сотовый?

* * *

– Поликарпов Дмитрий Михайлович. Так, – сказал Леший, посмотрел внимательно на Рыбу, вернул ему паспорт и написал у себя в блокноте, вверху страницы: «Поликарпов».

Все семейство в полном составе – три штатные единицы – стояло перед ним, занимая мизерную часть коридора, по которому легко мог проехать БМП, в варианте «с бойцами на броне». Ну и квартирка, мама родная. Леший думал, такие хоромы бывают только в мосфильмовских салонах, где снимают что-нибудь про александровскую или николаевскую Россию, исторические сериалы какие-нибудь. А вот поди ж ты – в жизни тоже есть место чуду. Причем дом-то не такой и старый, квартал строился в 90-е или даже чуть позже.

– А вы, значит, родители. Поликарповы Михаил Семенович и Инна Сергеевна...

– Так точно! – по-военному доложился глава семейства, долговязый тонконогий пузан, бывший директор металлобазы, автор и исполнитель хитроумных схем по списанию неликвидов, на средства от выручки коих, как Леший понимал, и выстроены эти немыслимые в центре Москвы квадратные метры.

– А вы, собственно, на основании чего?.. По какому, собственно, вопросу? – поинтересовалась Инна Сергеевна.

Леший, который представился майором милиции, но удостоверения прикрытия не предъявил по причине его отсутствия, посмотрел на настоящего участкового – полноватого капитана в потертом на животе мундире, приданного для подтверждения легенды. Тот выступил вперед, поправил фуражку и провозгласил устало:

– Проверочка, уважаемые граждане! По вашему же собственному заявлению и проверочка!.. И профилактика заодно на случай какой неприятности. Поговорить, обсудить, предостеречь от всяких нежелательных последствий, как говорится...

– Какое еще заявление? – встрепенулся Михаил Семенович. Оглянулся на жену, понизил голос, повторил чуть не шепотом:

– Какое еще заявление, Инночка?

– Это насчет Димочки, – сказала Инна Сергеевна еще тише.

– Насчет кого? – гаркнул Димочка ломающимся голосом.

– Успокойся, – сказала Инна Сергеевна.

– Ты что, писала заявление на меня?! Ты?!..

– Для твоей же пользы, Димочка.

Димочка метнулся по коридору в одну, в другую сторону, остановился напротив матери.

– Нет, ну я просто в по-олном офигесе! – заорал он ей в лицо.

– Не выражайся, пожалуйста...

– Ничего такого страшного в заявлении не было, – сказал Леший. – Проникновение на территорию, находящуюся под федеральной охраной, взлом и порча государственной собственности. Здесь при грамотном адвокате одной административкой можно обойтись, без уголовной ответственности даже.

Крики и шум сразу прекратились, все посмотрели на него. Леший не без удовольствия полюбовался на вытянувшиеся лица, особенно на Инну Сергеевну, стараниями которой целый отдел управления ФСБ стоит по стойке смирно, майор Евсеев получил зубодробительный втык от начальства, а сам Леший вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, вынужден ходить по квартирам с «проверочками». И это его крайне напрягает.