Еще одна станция

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ ГОРОДА НЬЮ-ЙОРК

Подано 17 апреля 1992 г.

Происшествие: В 17:15 17 апреля 1992 г. я, офицер Джейкоб Хэйли № 739, был направлен к станции метро «Таймс-сквер – 42-я улица». Марк Эдельштайн (д. р. 07.08.1954) сообщил, что белый мужчина средних лет ростом около 175 см ударил его в глаз кулаком в момент спора за место в купе поезда «Кью», едущго в направлении Бруклина. Он утверждает, что мужчина перед нападением выкрикнул в его адрес антисемитское оскорбление. Подозреваемый скрылся с места происшествия. Жертва утверждает, что пассажирка, азиатка примерно 25 лет, ростом около 170 см, заставила нападавшего сойти с поезда на станции «49-я улица». Пассажирка также отсутствовала на месте происшествия.

Телефон Огаст вибрирует в четверг в шесть утра из-за сообщения от Джейн.

Она перекатывается на бок, упираясь локтем в матрас, который за ночь сдулся наполовину, – ей нужно достать нормальную кровать. Три сообщения от мамы. Один пропущенный звонок и голосовое сообщение из «Билли». Красный значок уведомления, объявляющий о семнадцати непрочитанных письмах на ее учебной почте. Одно уведомление от банка: на ее счету осталось $23.02.

Обычно, когда хотя бы два таких уведомления накладываются друг на друга, у нее происходит часовой подпитываемый страхом нервный срыв, пока все не будет улажено, даже если ей для этого придется солгать или смошенничать.

Сообщения от матери гласят: «Привет, хотела узнать про тот документ, который я тебе отправила» и «Ты игнорируешь мои звонки, засранка?» и «Всегда скучаю по тебе, особенно когда на меня наваливается новая партия документов. У тебя всегда гораздо лучше получалось работать с ними».

Она справится с этим. Справится. Просто сделает это… завтра. Она открывает сообщение от Джейн.

Привет, Огаст, у меня кое-что новое – забегаловка с пельменями около Колумбус-парка. Я вроде ввязалась там в драку с поваром на раздаче. Не могу вспомнить год. Есть идеи? Спасибо, Джейн Су.

Джейн еще не поняла, что ей необязательно писать приветствие и ставить подпись, а Огаст не хватает духу указать на это.

P.S. Я до сих пор думаю о твоей шутке про Кеннеди. Очень смешно. Ты гений.

Огаст решила, что в своей демонстрации крайней зрелости и преданности в оказании помощи Джейн она будет притворяться, что поцелуй был несущественным. Он дал им информацию, которая была им нужна? Да. Она не могла заснуть всю ночь, думая о нем три с половиной часа? Да. Он что-то значил? Нет. Так что нет, она не сидит и не представляет, как Джейн бросает свою куртку на пол спальни Огаст и толкает ее на кровать, как они ломают кровать и вместе собирают ее… Боже, только не дурацкая фантазия про сборку кровати.

Нет, это было бы ужасно непрактично. А Огаст думает, когда тратит семь из своих последних долларов на контейнер с пельменями для Джейн, что она очень практична и все под полным контролем.

– Ты мой герой, – восторгается Джейн, когда Огаст заходит в «Кью» и протягивает ей пакет.

Она сегодня выглядит по-особенному ярко, нежась на солнце, светящем через окна. На прошлой неделе она рассказала Огаст, как благодарна, что по крайней мере застряла в поезде, который много ездит по земле, и это видно. Ее кожа светится золотисто-коричневым, что напоминает Огаст влажные летние дни в Байуотер – они обе это чувствовали, понимает Огаст. Вот это совпадение.

– Что-то вспоминается? – спрашивает Огаст, забираясь на сиденье рядом с ней. Она ставит кроссовки на край, подтягивая колени к груди.

– Дай мне секунду, – говорит Джейн, задумчиво жуя. – Боже, как вкусно.

– Можно мне?.. – Урчание желудка Огаст заканчивает предложение.

– Да, конечно, – говорит Джейн, поднимая пельмень на конце пластиковой вилки и открывая рот, чтобы показать Огаст, что ей надо сделать так же. Она открывает рот, и Джейн сует ей целый пельмень, смеется, когда Огаст с трудом жует, и вытирает соус с ее подбородка. – Ты должна съесть его за раз.

– Ты надо мной издеваешься, – говорит Огаст, еле проглатывая.