Еще одна темная половина

Полуодетый Демон — его грудь облизывают сразу две будущие вампирши, между ног на коленях стоит еще одна и четвертую он тискает за грудь, одновременно целуясь с пятой — развалился на самом роскошном диване и вокруг него вьются те, кому не хватило места поближе. Остальные пьют вино, целуют друг друга, видимо, отчаявшись дождаться своей очереди, танцуют под медленную, завораживающую музыку.

— Ты чуть не опоздал, — говорю я Люцию, выпуская его руку. И девушки, у которых еще этим утром не было смысла в жизни, зато было очень много психотропных веществ в крови, утаскивают его с собой, как прибой уволакивает с собой все, что выбросил еще несколько секунд назад.

Москва будет безумно рада этим взбрендившим девицам, которые сейчас скидывают с себя одежду как вакханки, будто она им всю жизнь мешала, и вот наконец кто-то разрешил не таскать бессмысленные тряпки на себе.

По внешности и поведению легко понять, на ком метка Демона, а на ком Люция — их тянет к хозяевам. Но подопечные Люция не стесняются заниматься друг другом, пока их бог и господин занят. Помеченные же Демоном тянутся именно к нему, начиная сиять только после того, как он дотронется до них хотя бы случайно.

Но вскоре и они перекрещиваются друг с другом, свиваются в плотные клубки тел, облизывают, трогают, трутся, выгибаются — трепещут пальцы, как крылья бабочек, открываются влажные рты, текут молочными реками вагины.

Люций целует белокожую и рыжую девчонку, пока неловкую, но когда она станет вампиром — сведет с ума всех, кто окажется у нее на пути. Он не закрывает глаза, он смотрит при этом на меня. В черном взгляде кипит ночь и вызов. Сколько времени прошло с тех пор, как я плакала на полу гостиничного номера, пока он драл шлюху Жаннетт? Я, не глядя, притягиваю к себе узкобедрую смуглую девицу, успевшую раздеться целиком. Обвожу ее тело ладонями, накрываю плоскую грудь и пропускаю соски между пальцами.

Люций, не отрывая от меня глаз, давит рыжей на голову, заставляя ее встать на колени.

Она открывает свои розовые пухлые губы и обнимает ими его член.

Я улыбаюсь — вижу, милый, принимаю вызов — и поворачиваюсь к девушке рядом. Даже не вижу ее лица, мне все равно. Ее ноги раздвинуты — это все, что меня интересует. Женщина женщину поймет всегда. Через несколько минут она выгибается и кричит, царапая ногтями обивку дивана, а на лице Люция досада.

Он отталкивает ту, что ему отсасывает, и идет ко мне.

— А со мной так сможешь? — зло, сквозь зубы.

— Чтобы ты кричал? — ехидничаю я, вытирая пальцы о салфетку и отпивая вино из кстати подвернувшейся бутылки.

— Чтобы я забыл остальных.

— Нет, конечно. Ты сравнил мой опыт и свой! — в моем комплименте яд, и он его чувствует.

— У тебя есть преимущество. Я все равно выбрал тебя.

— Охуеть преимущество.

Но Люций выбивает из моих рук бутылку, она катится по ковру, разливая терпкое красное вино, и его нотка добавляется в жаркую смесь запахов. Никогда не была на настоящей оргии — но то, что здесь происходит заводит на каком-то глубинном уровне, примитивном. Все дело в ритме музыки, в ритме стонов, во влажных хлюпающих звуках вокруг. В чьих-то пальцах, касающихся случайно и мимолетно, в пальцах, касающихся с целью сделать хорошо.

Чужих.

Мне не нужны чужие.

Я впиваюсь губами в губы Люция — он не успевает убрать клыки, я режусь, и наши рты наполняет соленая кровь. Я сдираю с него остатки рубашки, он просто рвет всю одежду на мне, оставляя болтаться лохмотья. Пропитанный вином ковер под нами тоже влажно хлюпает, но эти звуки уже не выделяются на фоне остальных. Я вкладываю в секс — просто секс — с Люцием все свои эмоции, закидываю ноги ему на пояс, прижимая к себе плотнее, пока его член скользит внутри. Я отдаюсь ему вся — телом, эмоциями, разумом, я чувствую секс как танец, как язык, на котором я рассказываю, как благодарна за то, что он есть, за то, что он часть меня. Что я могу ощущать себя сильной и отчаянно смелой, зная, что самое опасное на свете существо — часть меня. Что я могу расслабиться, зная, что самое жестокое на свете существо — тоже я. Мне не нужны границы с ним — и за это я тоже благодарна.

Я не знаю, что я делаю. Люблю его? Трахаю его — я. Несмотря на то, что вбивается в мое тело, не заботясь о моем удобстве, именно он. Он стонет сквозь зубы и сжимает меня длинными жесткими пальцами, из которых непроизвольно выдвигаются когти в тот момент, когда я выгибаю спину, и он входит еще чуть-чуть глубже. Никогда не была богиней секса. Но то, что сейчас происходит между нами… кажется, за те тысячи лет опыта у Люция ничего подобного не было.

Обычное его скучающее выражение лица, бесстрастная маска, рассыпается на осколки — оно искажается то ли яростью, то ли оргазмом.

— Ну как? — выдыхаю я в лицо. — У меня получилось?

Люций целует, а потом прикусывает мою лодыжку — мои ноги закинуты ему на плечи, и он не торопится возвращать мне более пристойную позу.

— Эй! — над нами стоит Демон. Он немного забавный — совершенно голый и с покачивающимся эрегированным членом. — Валите отсюда. Вы искрите, но не делитесь. Все девчонки сползлись на вас смотреть.