Еще одна темная половина

— Да, — отвечает он сейчас. — Может так случиться, что тело умрет, так и не соединившись с другими. Я не знаю, куда уходят души. Я не знаю, где была ты до того, как родилась собой. Понятия не имею, что будет, если ты умрешь. Скорее всего — мне придется снова тебя искать.

— Не только меня… — тихо сказала я.

Не стоит забывать, что сейчас нас трое: я, Люций и тьма. Но это явно не все осколки… нас.

Мне так плохо, что уже практически все равно. Я тупо и жестоко шучу над Демоном:

— А если твоя половинка будет вот такой старушкой с недержанием и глухотой, ты с ней тоже будешь зажигательно трахаться, извращенец?

Демон смотрит на меня и на его лице меняется сотня выражений в секунду. Я не успела остановить время, чтобы увидеть их все, но зато надолго запомнила последнее — ухмылку, за которой тысячи лет жизни, любви, страсти и одиночества.

— Конечно. Разве для тебя имеет значение, как выглядит тот, кто является частью тебя?

Для меня?

Я посмотрела на Люция.

Для меня, той, что восхищалась его кожей, белоснежными волосами, тонкими чертами лица и чернотой глаз? Мечтавшей всю жизнь о таком мужчине и получившей даже больше, чем мечтала?

Это… неожиданный вопрос.

Он застал меня врасплох, и я совершенно ничего не могу ответить. Меня всю жизнь учили, что смотреть надо на характер и в душу, и я почувствовала свободу, когда смогла любить красавчика Люция за его гибкое тело, белоснежные волосы и тонкие черты лица без внутренних терзаний. Просто за то, что он — это я.

Но что было бы, если бы он был уродливым созданием с огромными ушами как у мастера Йоды, глубоко посаженными глазами, гротескными когтями и носопырками — как вампиры из старых фильмов?

Не было бы этого дрожащего нерва между нами, сексуального безумия, выжженного сердца и мечты о несбыточном. Он бы многое потерял.

Но, возможно, только возможно — мы бы нашли друг друга быстрее.

— Ни хера.

Он опять читает мои мысли. Теперь-то почему?

— Не делай такое лицо, у тебя на нем все и так написано. Просто представь, что ты-то выглядишь как среднестатистическая женщина. Мне не с чего было течь и писаться.

— Ну ты и мудак… — восхитилась я.

— И хамло. Как и ты, любовь моя…

Невыносимый Люций резко дернул меня к себе, прижимаясь пахом, чтобы я почувствовала нашу близость во всей красе и жестко и властно поцеловал меня, оставив две крошечные ранки на внутренней стороне губы.

Мне повезло. У меня был чудовищный жестокий мудак. А вдруг у этих женщин его никогда не будет? Или их жестоким мудаком был какой-нибудь Маэстро и теперь без шансов?

Люций посмотрел на мое отсутствующее лицо, вздохнул и оттолкнул меня к стене:

— Только ради тебя!

Он снял с себя черный кожаный пиджак, который по какой-то прихоти выбрал с утра. Как обычно, Люций не любил цветную одежду. Только черное и белое. Поэтому следующей была белая рубашка с широкими рукавами. Он медленно, глядя мне в глаза и, разумеется, красуясь, расстегнул ее до середины груди и мне моментально захотелось потрогать его кожу, твердую и холодную.

— Нет, — он вытянул руку.

Ну нет, так нет. Что я, не понимаю — Люций выебывается, лучше не мешать, себе дороже будет.

Черные кожаные штаны были признаны годными для представления. А вот резинку с хвоста пришлось стянуть и он тряхнул головой, милостиво позволяя своим шелковым волосам разлететься по плечам.

Я с трудом подавила вспыхнувшее желание пропустить их сквозь пальцы и почувствовать невероятную гладкость и текучесть.

Черные глаза Люция сверкали яростью и пламенной чернотой, ослепительные острые клыки выступали из-за тонких губ, и вообще в целом он отлично справился с образом грозного и сексуального вампира.

— Идем! — прошипел он.

Я предусмотрительно не стала спрашивать, куда. Я помнила первый ответ.

Но зрелище того стоило.

Люций быстро убедился, что не все пациентки клиники были так же упороты таблетками, как наша первая рыженькая, поэтому план изменился. Я входила в палату как все нормальные люди, через дверь, а уже потом являлся Люций — торжественно. Распахивалось в полную силу окно, иногда стекло со звоном вылетало из рамы и рассыпалось на мелкие осколки. И в облаке снежинок и стеклянной пыли на подоконнике появлялся безумный вампир с пылающим взглядом, выпущенными клыками и развевающимися волосами. Он протягивал руку и говорил:

— Идем!

Я как-то сразу вспомнила аналогичную сцену в своей биографии. Так значит, отработанный прием, а?

Что характерно, ни одна, вот ни единая не спросила как я: «Куда?»

Все сразу протягивали ладонь и шагали к нему в объятья.

Как-то я недостаточно на момент нашей встречи изголодалась по чудесам, что ли? Неблагодарная сучка. А ведь могла закончить в такой вот палате под галоперидолом и никогда не узнать, что у мира есть другая, темная сторона.

Люций кусал их прямо на холодном ветру, развевающем его волосы и занавески в проеме окна. Полагаю, им было все равно. Лекарства вытекали из них вместе с частью жизни, а потом он вскрывал собственное запястье, давал несколько капель вампирской крови и долго, тщательно целовал, так что мне неизменно хотелось придушить обоих.

Но метку иначе не поставить. И не углубить.