Еще одна темная половина

Он вернется к ним через неделю. И еще через одну. А через три они смогут выбрать — умереть или стать вампиршами. Я нисколько не сомневалась в их выборе. В каком-то смысле вариант «умереть» они уже попробовали.

— Кстати, про умереть, — сказала я. — Люц, а хочешь я тебе покажу одно волшебное место?

Особое место на территории этой клиники. Корпус, где держали неудавшихся самоубийц. Тех, кто попробовал вариант «умереть» и не справился с ним.

Там было еще страшнее. Несмотря на светло-желтые стены, картины, занавески и рояль в общей гостиной. Несмотря на похожесть на институт благородных девиц, а не клинику неврозов.

Паркет, ковры в палатах, много цветов.

И совершенно отчетливый запах смерти. Не той, что в больницах — старости и ужаса. Не той, что несли мы с Люцием — крови и тьмы. А совершенно иной, пустой, отправляющей даже не в ад, а на пустые поля царства Аида. Там, где на пепельных равнинах цветут бледные асфодели и забывшие о земной жизни души скитаются, не в силах ничего вспомнить.

— Вот где надо набирать новую армию вампиров, — пробормотала я, оглядываясь. Им уже было не помочь, им уже было не выжить, и показать, как прекрасен мир, нам не светило. Зато можно было показать, как весела смерть.

Мы с Люцием и Демоном это умеем.

— Армию, говоришь… — протянул Люций, сощурившись.

Он подошел к девушке в длинной белой ночной рубашке. Наверное, забыла переодеться. Как неделю назад забыла, так до сих пор и не вспомнила. Она только издалека казалась романтичной фигурой, бледной и унылой. Вблизи от нее воняло нездоровым немытым телом и экзистенциальной бессмысленностью. Если бы я по запаху могла находить свою стаю, я бы взяла ее без собеседования. Душ — это излишество, когда единственная твоя мечта — перестать быть.

Да черт с ним, с душем, можно напрячься. Но то, что никогда-никогда-никогда тебе не шагнуть за пределы мира, что максимум, чего можно добиться — славы и денег настолько неприличных, что ты забудешь, как это — чего-то хотеть, — вот это выстуживающее душу ощущение, оно именно то, по которому я узнаю своих.

Нытиков. Не смирившихся. Не повзрослевших. Не желающих понять, что мир никогда не станет сказкой.

Демон появился позади меня неслышно и сразу подошел к нам с девушкой. Она не оглянулась на него. Наверное, слабый огонек надежды, что здесь мы сразу найдем искомое, все-таки мелькнул где-то глубоко в душе. Но нет так нет.

Тем не менее, он подошел к девушке, вообще не отреагировав ни на запах, ни на внешний вид. Наклонился, всматриваясь в ее глаза — она встретила его на удивление чистым взглядом. И сказал:

— Годится.

А ее спросил:

— Что ты готова сделать ради того, чтобы твои мечты стали явью?

— А какие у нее мечты? — влезла я. — Потому что мы все — не можем. Только про вампиров, бессмертие, могущество, свободу… Вот эльфа, например, не можем. И Нарнию не можем. Можем Капитолий или Галаад.

— Любовь.

Люций как всегда нарисовался неслышно и вышел из-за моей спины со своей репликой.

— Кроме бессмертия есть еще две вечные темы, которые не купишь за деньги. Вдохновение и любовь. Кстати, вопрос денег мы тоже решаем. Но и любовь нам под силу, в отличие от.

— Как это? — озадачилась я. — Какой-то темный дар?

— Нет, обычное внушение. Иди сюда, соси тут. В данном случае лижи.

— Секс еще не равно любовь.

— Да брось. Всем все равно. Если твой возлюбленный заботится о тебе, все время рядом и с энтузиазмом занимается с тобой сексом, ты и не задумаешься никогда, что это добрый эльф Люций три секунды посмотрел ему в глаза.

— Эльф?

Люций повернул голову, демонстрируя надетые на уши серебряные каффы, изображающие вытянутые эльфийские ушки. Не знаю, у какой из девушек он их спер, но ему шло.

— То есть, это мы тоже могем. Хорошо, — я успокоилась. — А она не будет слишком рефлексировать, что любовь ненастоящая?

— После того, как я выпила отбеливатель, когда он меня бросил? — вдруг повернулась ко мне девушка.

А мы-то, твари, забыли, что там живые люди и привыкли, что они нас игнорируют.

— Ну одно дело жажда мести и реванша, а другое — прожить всю жизнь и не запариться ни разу тем, что он «не сам».

Она так горько усмехнулась, что я моментально отъебалась от человека и даже не стала размышлять, прав ли Люций. Логика подсказывала, что он будет для меня прав в любом случае.

Незаметно испарившийся Демон появился в дверях и махнул рукой:

— К роялю, господа!

Я покосилась на Люция. Никакая история про бессмертных не обходится без демонстрации умения виртуозно играть. Наша, кстати, тоже не обошлась. Если тут стоит рояль, значит, он должен выстрелить?

— Пусть Демон играет, — буркнул тот.

— Умею только Лунную сонату, — отозвался Демон.

У рояля нас уже ждал сводный хор девочек-суицидниц. Десятка два от восемнадцати до двадцати пяти. Младше не было, потому что больница для взрослых, старше — видимо, не попадали во вкусы Демона.

Впрочем… Одна была. Не слишком красивая — хотя кто тут может похвастаться? — женщина лет сорока с очень усталым лицом.

Я повернулась к Демону с вопросом на кончике языка, но он жестом утихомирил не только меня, но и болтающий свой гарем.