Еще одно убийство...(СИ)

Стараясь, чтобы незнакомцы не заметили его манёвров, он словно от нечего делать стал бродить по комнате. Они, молча и не отрываясь, следили за ним глазами. Он искал что-то, чем смог бы защитить себя: нож, газовый баллончик (хотя баллончиков в его квартире отродясь не водилось, а ножи нужно было искать на кухне), или что-то другое. На столе стояла полупустая кружка с остывшим уже кофе, рядом лежала перьевая ручка, на маленьком столике рядом с телевизором гипсовая фигурка фавна, газета и фантик от конфеты, но всё это было совершенно бесполезным.

— Так вы вызвали полицию? — повторил свой вопрос худой и поднялся.

Альберт резко остановился, испуганно посмотрел на него. Он не знал, что ему делать: сказать, что он вызвал полицию, тем самым солгать, может, бандиты испугаются и уйдут? Но ведь это может вызвать обратную реакцию — злость, ненависть и… он даже боялся думать об этом.

— Я очень больной человек, — сказал он и вернулся к окну.

Бандиты переглянулись. Голубоглазый перевёл на него взгляд, и Альберт понял, что от этого человека не стоит ждать жалости. Эти холодные, жестокие глаза, в них не было и намёка на милосердие, ни тени сожаления. Это были глаза настоящего убийцы. Но, тем не менее, он продолжил:

— Я не знаю, сколько мне осталось жить, — он снова пересёк комнату, подошёл к столу, опёрся об него рукой. Страх сковывал его, сердце бешено стучало в груди, на спине выступил холодный пот, ягодицы сжались.

Бандиты опять переглянулись. Голубоглазый тоже поднялся, и тогда Альберт не выдержал, нервы сдали, и он громко истерично завизжал:

— Не трогайте меня, я вам ничего не сделал! Не трогайте! — он схватил со стола перьевую ручку, швырнул её в голубоглазого, но промахнулся, и та, ударившись о стену, отлетела в другой угол комнаты. Он попытался бежать, повернулся к бандитам спиной, рванул к двери, но был пойман чьей-то рукой за предплечье. Пальцы сильно сжимали его руку, до боли. Он обернулся и увидел эти холодные, словно сделанные изо льда, глаза.

— Что вам надо?! — вскрикнул он и попытался вырваться.

— Успокойтесь, — сказал бандит, — у меня к вам тот же вопрос: что вам от меня нужно? И не надейтесь убежать, у меня сильные руки, и я могу ударить вас.

В этом Альберт не сомневался: этот мог, ещё как мог, причём, не просто ударить, а забить до смерти.

— Я болен, — повторил он, словно эти слова были заклинанием. — Очень болен, и у меня провалы в памяти. Я не помню, кто вы, и не знаю, зачем вы пришли.

Голубоглазый отпустил его руку и вернулся к дивану. Его приятель заговорил:

— Мы пришли к вам, чтобы узнать, зачем вы преследуете нас.

— Я?! — Альберт растерялся, он ждал чего угодно, только не этого. — Я вас впервые вижу, я никогда вас не преследовал.

— Не лгите, — голубоглазый снова поднялся и подошёл к нему. — Вы говорили с моей женой в парке, вы следили за нами в торговом центре. Я не идиот. Вы хотите отомстить за смерть вашего любовника?!

Альберт вздрогнул, осведомлённость этих людей пугала. Откуда им было известно про Лайне?

— Видите, я прав! — голубоглазый внимательно смотрел на него. — Вы вздрогнули, значит, я прав!

— Вы его родственники? — предположил Альберт.

— Нет, — ответил худой. — Вы прекрасно знаете, кто мы. И не нужно делать из нас идиотов. Это вы написали ту записку?

— Какую записку? Я пишу стихи, я не пишу записок, — это был какой-то странный аргумент, но Альберт не подумал об этом.

— Ага, стихи, — худой поднял в воздух палец и поглядел на своего приятеля. — Значит, вы пишете стихи.

— Да, а что в этом такого? Мы вместе с Лайне писали стихи. Откуда вы знаете про него? Кто вы? И что вы хотите от меня?

— Лайне? — казалось, голубоглазый растерялся.

— Да, его так звали. Моего друга так звали, вы же говорите, что знаете про его смерть, тогда почему не знаете, как его зовут?

Худой опустил палец и сглотнул.

— А как же Брингер? — спросил он.

— Какой Брингер?

— Ну, как же, ведь вы должны мстить за его смерть иначе, зачем вам преследовать нас?

— Я не знаю никакого Брингера и знать не хочу, — Альберт почувствовал облегчение, эти бандиты просто ошиблись адресом, теперь всё выяснялось, и они скоро уйдут, он даже улыбнулся. — Видимо, это ошибка, вы, наверное, перепутали квартиры, так ведь? Ведь вам не я нужен.

— Нет, никаких ошибок быть не может, — сказал голубоглазый, — вы приставали к моей жене в парке, она узнала вас. И в торговом центре были тоже вы.

— В каком парке? К какой жене? Я гомосексуалист, меня не интересуют женщины. А в центре. Да, я был там сегодня, хотел купить чемодан, я улетаю во Францию через четыре дня.

— Сегодня утром в парке вы подошли к моей жене и спросили её, не видела ли она здесь настоящих поэтов.

— Утром? — Альберт вздохнул, он не помнил утра, у него был очередной провал. Да, он действительно был в парке, но не помнил, чтобы говорил там с кем-то. — Я не помню этого. Я болен.

— Так вы не знаете нас? — худой подошёл к нему совсем близко и заглянул в лицо.

— Нет, не знаю. И этого, как его фамилия, о котором вы говорили, что он мой любовник.

— Брингера? — помог худой.

— Да, Брингера, я тоже не знаю.