Еще темнее

– Нет, Кристиан, не уходи с Аной – я пойду с ней.

Она хватает Ану за руку, прежде чем я успеваю что-то сказать.

Ана виновато пожимает плечами и выходит следом за моей сестрой из павильона. Тейлор дает мне знать, что берет их под охрану, и следует за ними. Я уверен, что этого Ана и не замечает.

Блин. Я хотел пойти с ней.

Бабушка наклоняется ко мне.

– Она восхитительная.

– Я знаю.

– Ты, похоже, счастлив, милый.

В самом деле. А мне показалось, что я нахмурился из-за упущенной возможности.

– По-моему, я никогда еще не видела тебя таким спокойным. – Она похлопывает меня по руке; это жест нежности, и я наконец-то не отдергиваю руку.

Счастлив?

Я?

Я мысленно оцениваю это слово, чтобы убедиться, подходит ли оно, и внутри меня неожиданно разливается тепло.

Да. Я с ней счастлив.

Это новое для меня чувство. Я никогда еще не применял к себе таких понятий.

Я улыбаюсь бабушке и в ответ ласково стискиваю ее руку.

– Пожалуй, ты права, бабушка.

У нее сияют глаза.

– Привези ее на нашу ферму.

– Обязательно. Думаю, ей у вас понравится.

Миа и Ана, хихикая, возвращаются к столу. Мне приятно видеть их вместе; я рад, что вся моя семья радостно приняла мою девочку. Даже бабушка пришла к выводу, что я счастлив с Аной.

Она не ошиблась.

Ана садится на свое место и посылает мне быстрый взгляд, полный страсти.

Ах. Я прячу улыбку. Мне хочется спросить, вынула ли она шарики, но догадываюсь, что вынула. Она и так ходила с ними очень долго. Я беру Ану за руку и передаю ей список аукционных цен.

Думаю, что Ане понравится эта часть вечера – когда элита Сиэтла раскроет свои кошельки.

– У тебя есть собственность в Аспене? – спрашивает она, и все сидящие за столом поворачиваются и глядят на нее.

Я киваю и прикладываю палец к губам.

– У тебя всюду есть собственность? – шепчет она.

Я киваю. Но не хочу мешать остальным нашими разговорами. Это важная часть вечера, когда мы собираем на благотворительность ощутимые суммы.

Все аплодируют, когда бейсбольную биту с подписями от клуба «Маринерс» продают за двенадцать тысяч долларов. Наклоняюсь к Ане и говорю, что потом расскажу ей обо всем.

Она облизывает губы, и я снова испытываю прежнее разочарование.

– Я хотел пойти с тобой.

Она отвечает мне сердитым взглядом. Вероятно, он означает, что она тоже так думала. Но тут она затихает и слушает ведущего.

Я наблюдаю, как Ану захватывает азарт аукциона. Она поворачивается и смотрит на тех, кто называет новую цену, аплодирует решениям по каждому лоту.

– А теперь путевка на неделю в Аспен, Колорадо. Называйте цену, леди и джентльмены, за этот щедрый лот мистера Кристиана Грея. – Бурные аплодисменты. Церемониймейстер продолжает: – Я слышу предложение в пять тысяч долларов?

Торги начинаются.

Я обдумываю, как мне съездить с Аной в Аспен. Я даже не знаю, умеет ли она кататься на лыжах. Мысль о том, что она встанет на лыжи, меня беспокоит. Во время танцев я обратил внимание, что у нее плоховато с координацией, и на горном склоне может случиться катастрофа. Я не хочу, чтобы она ушиблась.

– Двадцать тысяч долларов, кто больше? Двадцать тысяч раз, двадцать тысяч два, – выкрикивает церемониймейстер.

Ана поднимает руку.

– Двадцать четыре тысячи долларов!

Для меня это словно удар под дых.

Что. За. Черт.

– Двадцать четыре тысячи долларов, прелестная леди в серебряной маске. Раз… два… Продано! – объявляет церемониймейстер под оглушительные аплодисменты.

За нашим столом все глядят на нее, разинув рот, а мой гнев мчится по спирали и вырывается из-под контроля. Эти деньги предназначались ей. Тяжело вздохнув, наклоняюсь и целую ее в щеку.

– Не знаю, то ли мне благоговейно поклоняться, то ли хорошенько отшлепать и выбить из тебя дурь, – шепчу я ей на ухо.

– Я бы выбрала второй вариант, – тут же шепчет она в ответ. Задыхаясь от желания.

Что?

На мгновение смущаюсь, но потом понимаю, что серебряные шарики сделали свое дело. Она хочет меня, хочет страстно, и мой гнев улетучивается.

– Ты выбираешь страдание? Что ж, поглядим, как нам это организовать… – Провожу пальцами по ее щеке.

Пускай еще немного подождет, Грей.

Это станет достаточным наказанием.

Или, пожалуй, надо продолжить ее мучения, приходит мне в голову коварная мысль.

Она ерзает и с трудом сидит на месте, пока мои родные поздравляют ее с победой. Я кладу руку на спинку стула и глажу большим пальцем ее голую спину. Другой рукой я подношу к губам ее ладонь и целую, потом кладу руку Аны на мое бедро. Потом медленно передвигаю выше – и вот уже ее пальчики могут чувствовать мою эрекцию.

Слышу резкий вздох; на меня глядят из маски ее обезумевшие глаза.

Моя милая Ана, мне никогда не надоест тебя шокировать.

Аукцион продолжается, внимание моей семьи уже переключилось на следующий лот. Ана, осмелев от страсти, удивляет – начинает ласкать меня сквозь ткань брюк.

Дьявол.

Я прикрываю ее руку своей, чтобы никто не увидел, как она это делает, а другой рукой продолжаю гладить ее спину.

Брюки становятся тесны.

Она поменялась с тобой ролями, Грей. Снова.