Ещё один брак по расчёту (СИ)

— Ну, хорошо, — не сдавался сир Генрих, — деньги, книги и что там ещё у вас имеется вы кому-нибудь да завещаете, не пропадут. А знания свои вы с собой в Бездну заберёте? Неужели не хочется оставить после себя хоть кого-то, кто будет вас помнить не из-за свалившегося на голову наследства? Бедняга Отто вон после гибели наставницы неделю пил не просыхая, по родному дядьке так не убивался.

— Мимо, сир Генрих, мимо, — отмахнулась остроухая нахалка. — Я не благородная сеньора, на славу, долг и честь меня не поймать.

— Да поделите вы этих учеников, — влез в их спор сир Матиас, и Катрионе показалось, что он либо сговорился с напарницей заранее, либо сам хорошенько обдумал такую возможность. — Учи обоих, Рената, старший лет через пять переберётся в замок, младший останется со мной — мне мажонок тоже не помешает. Ты ведь тоже не молодеешь, как и Фрида, пошли ей Девятеро удачного перерождения.

— Мы с отцом пытались её уговорить, чтобы оставалась в замке, — помрачнев, сказал сир Генрих.

— А она ответила, что ковенскому боевику просто неприлично умирать в своей постели, — натянуто, откровенно принуждённо усмехнулась Рената. — И правильно, нечего портить грядущее перерождение бездарно просранной старостью. Лучше погибнуть в бою с ледяным копьём в руке, чтобы заново родиться боевым магом — верила бы я в ваших Девятерых, тоже бы так рассудила. Так! Нет, теологических споров мы вести не будем! Сир Генрих, Матиас предложил неплохую идею. Для своего напарника я, пожалуй, в самом деле готова натаскать мальчишку, насколько хватит его мозгов и моего терпения. Ну, и его приятеля заодно, так и быть. Согласны?

Сир Генрих вздохнул, наверняка жалея про себя, что отцу в один прекрасный день вообще вздумалось связаться с магами.

— Я поговорю с отцом, — ответил он. — Барон Волчьей Пущи пока что не я.

Катриона ждала, что Меллер просидит с её записями по хозяйству дня два или три, но он сказал ей сразу после ужина (за едой — никаких серьёзных разговоров, этого правила он придерживался даже тогда, когда собравшись всем вместе за столом, как раз удобнее всего было бы обсудить какие-то важные дела):

— Отчёты для баронского управляющего и для матушки-ключницы готовы, дорогая, можете забрать. Или, знаете, давайте-ка я сам съезжу в Волчью Пущу. И десятину отвезу, и вообще поговорю с бароном. Да и с тётушкой Еленой тоже не помешает кое о чём потолковать.

— Как скажете, — отозвалась Катриона с нескрываемым облегчением. Вот нисколько ей не хотелось лишний раз беседовать с жрицами, до сих пор поджимающими губы (а печенье съели — не поперхнулись и кастрюлю так и не вернули). — Мне только подписать надо будет все эти бумаги.

— И подписать, и проверить, чего я там насчитал, — усмехнулся он. — Вдруг я обкрадываю вас?

Она сердито посмотрела на него: всё ещё вчерашнее «я же торгаш», да?

— Как будто я пойму, где и как вы меня обкрадываете, — буркнула Катриона. — Если уж госпожа Ферр налогового чиновника обставляет, куда нам, деревенским сеньорам, с вами, торгашами, тягаться.

— Да, пожалуй, — со смешком признал он. — Идёмте, подпишете отчёты. Мышка, а ты выбери пока книгу, которую будем читать.

Мадлена охотно ответила: «Да, дядя», — и ускакала из-за стола, с хитрым видом прихватив с собой краснобокое яблоко. Аларика проводила её умилённым взглядом, видимо, представив себе Вениамина лет через пять-шесть таким же мелким разбойником. А Катриона оторопело спросила:

— Почему Мышка?

— Потому что кое-кто слишком много грыз ванильных сухариков.

Катриона покрутила головой. Ладно, спасибо, хоть не Крыска. А то с дядей-бакалейщиком можно было и Хомячком стать.

Проверять белоснежные листы с безупречно вычерченными линиями, вдоль и поперёк разделившими строчки, Катриона не стала. Полюбовалась тем, как оно всё красиво и опрятно смотрится, и подписала каждый лист, не пытаясь разобраться в написанном. Меллер проворчал: «А я-то, каюсь, тётушке Елене не верил», — подождал, пока чернила высохнут (очень быстро высохли, кстати, и пахли при этом чем-то вроде шнапса), и убрал бумаги в новенькую папку из блестящей чёрной кожи с золотыми мельничными крыльями в верхнем углу.

— Значит, послезавтра я еду в Волчью Пущу, — сказал он. — Вам что-нибудь нужно там? Или просто прокатиться не хотите? Погода вроде бы направилась, одеться только придётся потеплее.

— Аларику лучше возьмите, — сказала Катриона. — Ей надо целителю показаться, и в часовню она хотела как-нибудь съездить, чтобы сделать пожертвование.

Своих денег у Аларики, понятно, не водилось, следовало выдать ей несколько монеток для храмовой чаши. Хотя лично она, Катриона, на месте жриц потребовала бы с «сиры огородницы» не деньги, а какие-нибудь семена и луковицы — из Озёрного на имя сиры Аларики пошли чередой уже не просто пухлые конверты, а прилагавшиеся к ним мешочки и коробочки. Кажется, сир Клавдий нашёл по переписке родственную душу. Неужели служительницы Канн не сумеют вырастить то, что запросто приживается у обыкновенной прихожанки? Если только дриады не поддерживают втихомолку её попытки вырастить то и это, и вон это заодно…