Ещё один брак по расчёту (СИ)

Было сухо и оттого пыльно, но поднимать верх двуколки, чтобы защититься от пыли, не хотелось: жаль было прятаться от прощально-ласкового солнца. Сира Вениамина-младшего (который и правда вопил, словно сыч, и вообще был беспокойным и крикливым) в дороге укачало, и он спал уже, к опасливой радости Аларики, третий час подряд — не помнила она за своим сыном такого дива, ни разу ещё с самого рождения не спал он дольше получаса. Днём, понятно. Ночью он, хвала Девяти, всё-таки орал каждые два-три часа, а не дважды за час. Катриона, тоже ночевавшая у сиры Евфимии, исполнилась бесконечного восхищения терпением Эмметовой тётушки и решила послать ей к Равноденствию ещё каких-нибудь сладостей. Хм. Этак она, пожалуй, начинала понимать, для чего её консорт нанял кондитера. А что касалось беспокойного младенца, крепко уснувшего на свежем воздухе под мерное покачивание возка…

— Ну, так пока погода позволяет, берите двуколку и катайтесь с ним, — предложила Катриона Аларике. — Я какого-нибудь крепкого старичка посажу лошадью править, а вы вздремнёте вместе с сыном. Не высыпаетесь же ночами.

— Да какое там высыпаться, — вздохнула та и тревожно заглянула под уголок пелёнки, накинутой от солнца на сердитое сморщенное личико: точно спит? — Два-три часа подряд подремлешь, и то уже за счастье.

Ну. это было заметно: она похудела, побледнела («мне три дня одну сладкую водичку с ложки выпаивали, а по-человечески поесть целитель только через неделю разрешил»), подурнела, чего уж там. Рыжий кошак простыми, доступными словами объяснил сиру Эммету, что’ он сделает с нетерпеливым супругом, если тот вздумает лезть к чудом выжившей жене раньше, чем получит на то его, Феликса Каттена, личное дозволение, но Катриона подумала, что вряд ли сир Эммет станет особенно спешить с супружескими долгами. Как-то сомнительно было, что бледная тень прежней Аларики вызовет в нём неодолимую страсть. Ну, и ещё ей, невольно присутствовавшей при этом разговоре, было очень неловко от того, что при ней обсуждаются настолько семейные, внутренние дела. Вот только когда это задавак-магов смущала такая ерунда, как чья-то неловкость?

Аларика словно мысли её подслушала. Щурясь от потихоньку лезущего к зениту солнца (поотвыкла она от яркого света), она придирчиво осмотрела чьё-то поле поздней капусты, оставленной дожидаться первых заморозков, но спросила вовсе не про свой картофель и даже не про зелень в теплице:

— А целителю сколько придётся заплатить?

— Нисколько. — Аларика удивлённо посмотрела на неё, и Катриона пояснила: — М… мой консорт заказал для него у гномов всякие ланцеты и щипцы, а это инструмент тонкий, дорогой. Каттен говорил, что даже если примет ещё двух-трёх детей, то всё равно должен Меллеру останется.

— Ну, разве что ваших, — с непонятным выражением проговорила Аларика. — У меня больше никого не будет.

— Это Каттен так сказал?

— Да.

Катриона неопределённо качнула головой. Один ребёнок — это, конечно, вечные опасения, не случилось бы чего с ним. Но ведь опять же, а куда маршалу захолустной крепостцы больше? Одного бы как-то одеть, прокормить, выучить и снарядить потом.

Говорить ей об этом не хотелось, и она стала рассказывать, что картофель уже собрали, подсушили и рассортировали, какой на посадку, а какой пожарить-отварить. Что гоблины не только выкопали два крайних картофельных ряда, ворюги несчастные, но и морковь с брюквой тоже основательно поубавили. Что пришлось дриад просить присмотреть за полями, пока не будут убраны овощи, и те покривились-поломались, но согласились помочь. Только муку сразу потребовали «королевскую», хитрые бестии — разбаловал их дорогой консорт, на овсяную и ржаную даже смотреть уже не желают. Что зелень в теплице вымахала выше и гуще, чем на грядке — может быть, попробовать ранней весной, ещё до Весеннего Равноденствия, огурцы там посадить?

Аларика, как Катриона и ожидала, заинтересовалась, втянулась в разговор, даже румянец на бескровных щеках появился. Вот и славно. А то видеть свою неугомонную помощницу такой измученной и пришибленной было непривычно и жалко до слёз. «Ребёнка кормилице отдать хотя бы на денёк-другой, — подумала Катриона. — Аларика пусть отоспится. А днём занять чем-нибудь лёгким. Пусть вон рисунок с бумаги на покрывало для дриад переведёт и отберёт шёлк для него». — Этельберта Сильвер в письме, которое привёз Ланс вместе с грузом, сознавалась, что мало смыслит в рукоделии, а потому просто скупила в лавочке госпожи Мирабеллы всё подряд. «Простите, если выбрала не то, дорогая, — писала она. — Я редкостная бестолочь в том, что касается шитья. Пришлите мне образцы того, что Вам подошло, и я возьму именно этих ниток побольше». Катрионе, распаковавшей коробку, показалось, что госпожа Сильвер скупила в лавочке просто всё, благо платил за неё Меллер, однако не отказываться же было от такого подспорья.