Ещё один плод познания. Часть 2 (СИ)

Мы волновались, подумала Луиза сейчас, ещё и о том, что мальчик будет болезненно ревновать нас к этой крошке; но нет, он принял её, он даже сделал для Элизы гирлянду из бумажных колечек, выкрашенных фломастерами, и дал ей, чтобы девочка сама повесила её на рождественскую ёлку... А ещё он учит её строить из "лего", и называет ей цвета: основные она знает, но Пьер объясняет - вот это, вроде жёлтого, оранжевое, а это, похожее на синий, фиолетовое... Ему рядом с ней нравится, что он - "большой и знающий". А "маленьким" он остаётся в полной мере, потому что мама с папой, и Жюстин тоже - если успевает закончить уроки, - почти каждый вечер, теперь больше, пожалуй, чем раньше, стараются, если Элиза спит, "повозиться" с ним, поиграть во что-нибудь... До чего же замечательные они у нас... Жюстин помогает преданно и радостно, она и с малышкой играет, и читает ей, и по дому многое сама вызывается делать... Она не оставила мысли учиться на гитаре, но сказала - наверное, позже, когда менее хлопотно будет. А думая - хотя и не высказывает это, - что сейчас у нас очень большие расходы, что ещё и поэтому надо подождать... И уроки свои делает по возможности так, чтобы нас не очень сильно "напрягать", и учится пусть не на отлично, но достаточно неплохо, замечаний на её счёт ни у одной учительницы нет; а школа частная, с довольно нелёгкой учебной программой... Но что такое для неё все эти уроки, вся эта учёба после того, что она пережила тогда!..

И расходы большие, и весь жизненный распорядок стал теперь очень трудоёмким и напряжённым. Проверки, врачи, консультации... Помимо пересаженной почки и необходимости постоянного наблюдения в связи с этим, Элизу надо ещё возить на ортопедические процедуры: у неё же был ушиб бедренной кости, и пока она всё ещё прихрамывает, ходить ходит, а бегать - кто знает, сможет ли?... И как знать, не останется ли хромота - правда, лёгкая, - на всю жизнь?..

Сейчас они приедут - Андре с детьми. Эта больница - недалеко, в ближайшем из смежных городков, минутах в двадцати езды от их собственного. Здесь, в местном спортзале, который здесь, кажется, совсем близко, у него сегодня и матч теннисной лиги - против команды этого города, в которой играет живущий именно здесь Мишель Рамбо, автор подаренной им лично книжки интереснейших эссе... и автор подаренного той таинственной женщиной у выхода из больницы, утром, после той безумной ночи, "Сказания об Избавителе".

"Сказание" Луиза прочитала в тот же самый день, первый после той ночи. Оно поразило её не меньше, чем Андре и Жюстин. Но они, отчасти неожиданно сами для себя, не спешили подробно обсуждать свои впечатления. Ни со своими родителями, ни даже между собой. Они медлили с этим, понимая - и взрослые, и девочка, - сколь важно каждому из них троих, переживших ту ночь, осмыслить и ощутить прочитанное в своём, неповторимо личном ключе.

Родители Луизы теперь тоже знали всё. Когда они вернулись из заграничной экскурсии, Луиза пригласила их на ближайшие выходные и решилась на то, чтобы по телефону рассказать им об удочерении маленькой девочки, заверить - "вы не сможете не полюбить её, она чудная", - и взволнованностью тона дать им понять, что история за этим стоит очень драматичная. Они тоже начиная с сентября ощущали - пусть, живя дальше и видясь нечасто, в меньшей мере, чем родители Андре, - некую "перемену" в семье дочери; и после выслушанного от неё они приехали уже душевно созрев для того, чтобы узнать нечто болезненно, даже трагически сложное. И вечером - когда Пьер и Элиза уже легли спать, - узнали. Жюстин - так договорились они втроём в преддверии приезда "маминых" бабушки с дедушкой, - описала им виденное ею - то, как была спасена Элиза папой и мамой. Потом Андре - успокоив заранее словами "это не состоялось, к счастью", - рассказал об её решении пожертвовать почку, о подготовке к донорству и о чьём-то - "нам не суждено узнать, чьём", - чудом полученном органе. И, наконец, когда, под впечатлением всего этого, мама Луизы потрясённо проговорила почти то же самое, что Шарль Винсен по телефону - "Кто мог бы раньше ожидать, что вы будете способны!..", - Луиза, сказала: "Сама жизнь подготовила нас к этому. Она бросила нас двумя месяцами ранее в жестокую стремнину, выплыв из которой, оказываешься иным, нежели прежде..." И посвятила их в то, что сентябрьской ночью содеял Андре... Получилось так, что отец Луизы буквально за день до того читал в журнале материал о том, сколь проблематична охрана государственных свидетелей, - и о человеке, который уцелел сам лишь находясь в другой части света и сделав пластическую операцию и половину родных которого перебили. И он проговорил, обращаясь к зятю: "Как бы преступно это ни было, не нам судить тебя... не нам, поскольку я далеко не уверен, что, не сделай ты это, мы могли бы собраться здесь... да и вообще видеть вас и внуков..."