Ещё один плод познания. Часть 2 (СИ)

После ухода комиссара Мишель не мог больше сосредоточиться на культурологическом эссе, над которым начал было работать. Он решил ехать домой, сел в машину, включил мотор, но не сразу отъехал, а долго сидел, курил и словно плыл в текучем мысленно-образном кружеве - так же, как давным-давно, в своей комнате, в семнадцать без малого, после спасения товарища на реке... когда впервые осознал он ужас перед возвещённой его душе сверкнувшими в воображении письменами-молниями непостижимостью того, что влекут за собой слова и дела человеческие...

- 27 -

ЕЩЁ ЧЕРЕЗ ПОЛТОРА МЕСЯЦА

- Можно мне шоко-адку? - спросила маленькая Элиза, вскарабкавшись на колени женщины в очках, сквозь которые хорошо видны были красивые, добрые, материнские глаза. "Л" у неё не очень выговаривалось. Этими стекляшками ей разрешалось поиграть, только осторожно, потому что "тоже-мама" говорит - плохо, если они разобьются, без них она будет хуже видеть, пока ей не сделают новые такие же... Странно, эти большие, "взрослые", которые так много умеют и знают, тоже могут иногда не совсем хорошо видеть, а иногда, точно как дети, плачут и болеют... Но всё-таки это замечательно, что они есть на свете, эти "взрослые", потому что иначе кто бы позаботился о ней и о других маленьких?..

Луиза вопросительно посмотрела на нефролога, закончившего профилактическое обследование. - Доктор, можно её дать дольку... ну, или две?.. -

- Можно, - сказал врач. - После процедур - пожалуйста.

Луиза отломила дольку светло-коричневого диетического шоколада. - На, малышечка...

- Я вам распечатаю новый список дозволенных продуктов и блюд и некоторые рекомендации, - продолжал доктор. - Будем расширять рацион, показания очень неплохие. Мне надо будет поговорить и с вашей сестрой-сиделкой, попросите, чтобы она позвонила. Завтра выписываем вас, мадам Винсен.

- Завтра? - обрадовалась Луиза. Это очень хорошо. Завтра понедельник - значит, со вторника можно будет выйти на работу. Позавчера, в пятницу, она приехала с девочкой на госпитализацию в целях наблюдения, которую, по договорённости, приурочила к концу недели, чтобы по возможности совместить с выходными. Отлично, что это не затянется - всего четыре дня и домой; и послезавтра она сама проведёт утренние англоязычные экскурсии. И не надо будет заведующей просить, чтобы прислали ей девушку из соседнего экскурсионного комплекса, или опять "мучать" Мадлен, владеющую английским намного слабее и чувствующую себя неловко, не всегда понимая вопросы любознательных пенсионеров из американских групп. Эта Мадлен, правда, на неё не "в обиде", да к тому же они вообще хорошие подруги...

Об удочерении ребёнка на работе знали, скрыть было невозможно даже теоретически. Во-первых, имелись документы о месячном отпуске для сопровождающей госпитализации; и именно благодаря этому Луизу, учитывая её положение, старались не ставить на вечерние смены и освобождать по субботам и воскресеньям. Во-вторых, мир тесен, живут почти все недалеко, а с некоторыми сотрудницами она дружила, и они бывали в гостях... Точно так же о том, что в семье Винсен появилась маленькая удочерённая девочка, стало известно и всем остальным, с кем эта семья тем или иным образом соприкасалась, - по соседству, в аптеке, в школе Жюстин, в садике Пьера... С ноябрьской трагедией в N... никто из окружающих Элизу не соотносил: в сообщениях о произошедшем в газетах, по радио и по телевидению не было упомянуто имя спасённой тогда девочки и не были названы спасшие её... И всем интересующимся, откуда взялась у них малышка, Луиза, Андре и Жюстин сдержанно - уже самой интонацией показывая, что дальнейшие расспросы не будут им приятны, - говорили, что это ребёнок не очень близкой родственницы. Ребёнок, оставшийся без семьи, - они избегали слова "осиротевший". Звучало правдоподобно.

И Пьеру они сказали то же самое. Когда-нибудь он узнает правду, но в дошкольном возрасте ни к чему пугать его рассказом о том, что он чуть не потерял нас...