Ёшка

Наташа осталась в саду. По ее красивому лицу ручьем стекали слезы. Она так сильно любила своего графа, что была готова простить ему все. Как больно он ее ранил – об этом знала только она одна. Ей хотелось освободить свою измученную душу от этой безответной любви. Но каждый раз она лишь находила в себе новые силы, чтобы ждать.

глава IV

За ужином собрались все, кроме Ивана. Наташа стояла у двери, пока господа рассаживались по своим местам.

Данта обратила внимание на девушку, стоящую в конце большой столовой и пристально смотрящую на нее. Она не понимала, чем могла вызвать такой интерес, к тому же, в ее не добром взгляде, была видна ненависть. Это взволновало Данту. Она и не догадывалась, что Наташа видит в ней соперницу.

Все расселись и дворецкий подал знак прислуге. Наташа не хотела уходить, но место женщин было на кухне, больше она не могла здесь оставаться.

– А что же Ивана Владимировича нет? – спросила Анастасия Павловна.

– Его сиятельство просили передать, чтобы ужинали без него, – поклонившись, ответил дворецкий.

– Что случилось? Они не здоровы? – продолжила Анастасия Павловна.

– Их сиятельство до заката в полях, – ответил дворецкий, опять почтенно поклонившись.

– Что ж, более ждать не станем, – вступился Владимир Кириллович, – начнем без него.

Когда Иван вернулся домой, он надеялся, что уже никого не застанет в столовой. Однако ужин слегка затянулся, и вся семья встретила его за столом.

– Сынок, ну где же ты был? – Елизавета Петровна встала из-за стола и обняла Ивана.

– В этом своем уединении ты совсем забыл о приличиях, – строго произнес отец.

– Владимир Кириллович, я прошу вас, – ответила Елизавета Петровна.

– Нет-нет, – проводив мать до места, Иван помог ей сесть, – пусть продолжает, – произнес он и сел во главе стола.

– Ваше сиятельство, – наклонившись над ухом Ивана, тихо произнес дворецкий, – изволите подавать ужин?

– Да, я голоден, – ответил Иван, и устало откинулся на высокую спинку стула.

За столом вновь вкусно запахло.

– С вашего позволения, господа, – произнес Иван и принялся за еду.

– Иван Владимирович, вы не изволили ответить мне, – напомнил о себе отец, – я решительно желаю знать, где вы были? – он был настроен на ссору, от этого стал нелепо фамильярничать и обращаться к Ивану, как к чужому человеку.

– Набралось много дел. Я несколько дней не был в поле, в деревне у крестьян. Сегодня пришло время, – спокойно ответил Иван. – Такой ответ вас устроит, Владимир Кириллович?

– Папа, мама, – обратилась Анна, – разрешите нам с Кэт и Дантой идти в свои комнаты? Уже поздно, – она сразу почувствовала, что надвигающаяся туча – грозовая, и что если они не уйдут сейчас, то ливень намочит всех.

– Конечно, милые, – быстро поддержала дочку Елизавета Петровна и, благословив, обеих, отправила спать.

– Благословите, мама, – опустив голову, попросила Данта.

Анастасия Павловна привстала и поцеловала дочку в лоб.

– Спокойной ночи Данта, – произнесла она по-французски.

– Спасибо, мама, – ответила Данта и вышла вслед за Анной и Екатериной.

Иван проводил ее взглядом, но она так и не решилась посмотреть на него. Ей казалось, что если взглянет, тотчас сгорит от стыда. Уйти ей хотелось, и идея Анны пришлась по душе. То же самое решила и Анастасия Павловна. Она понимала, что это дела семейные и что лучше им обойтись без свидетелей.

– Позвольте и мне покинуть вас, господа, – поднявшись со стула, произнесла она, – день был долгий.

Мужчины встали в знак почтения.

– Конечно милая, – согласилась Елизавета Петровна, – доброй ночи.

– Елизавета Петровна, вы тоже можете идти в свои покои, – сказал Владимир Кириллович.

– А может, она не желает, – вступился Иван.

– Нет-нет, – заторопилась Елизавета Петровна, – я хочу уйти. Но попрошу вас исполнить мою волю, – она обратилась к своему мужу, зная его крутой нрав, – не ссорьтесь, это не приведет вас, ни к чему хорошему.

На ее глаза навернулись слезы. Графиня поднялась со стула. Владимир Кириллович и сыновья встали, но она горько махнула рукой в знак того, что ей эти условности ни к чему. Ей хотелось, чтобы в семье был мир и покой.

Когда дворецкий закрыл за Елизаветой Петровной дверь, Иван произнес:

– Да мы и не ссоримся. Верно? Просто не нужно все решать за меня.

– Знаешь Иван, а ты вырос не только внешне, – заметил Николай.

– Это не возраст, а неуважение, – поддержал брата Андрей.

– Не то и не другое, – ответил Иван, – просто это только мое дело.

– Но мы – твоя семья! – возмутился Николай.

– Семья? Раньше вы так не считали, господа! – Несмотря на то, что Иван был зол и возмущен словами отца, он старался сдерживать себя, заведомо зная, что это дает ему преимущество перед оппонентами. – Где был ты, отец, когда я просил разрешения вернуться в родной дом? В ответ ты прислал мне письмо в четыре слова: – «ты мне не сын». Ты отказался от меня тогда, когда я был никем. Никем, только твоим сыном. Когда у меня ничего не было. С чего же вдруг я нужен вам сейчас!?