Эскадрон комиссаров

После чая, уложив красноармейцев, Ветров вышел на улицу посмотреть деревню, немного пройтись. В Спиридоновой доме через листву палисадника светился огонь, и он, вспомнив, что здесь второй взвод, решил пойти туда к Хитровичу.

После исключения Хитровича из партии он с ним редко оставался вдвоем и сейчас не знал, как он живет, хотя видел, что Николай взялся за взвод трезво и к работе относится добросовестно.

Он вошел в дом, пройдя через кухню прямо в комнату, освещенную висячей лампой. На таком же диване, как и у Якова, спал Робей, рядом на полу была постлана перина с подушкой и одеялом, видимо, для Хитровича, сидевшего за столом с газетой.

— Не спишь еще? — спросил его Ветров, присаживаясь.

— Да дремлю уж. Надо ложиться будет.

— Народ-то где у вас?

— На сеновале. Не идут, — как бы извиняясь, показал Хитрович на дом. — Натопчем, говорят, там лучше.

— А-а, — опустил глаза Ветров и поднялся. — А это, — кивнул он на постель, — а это вам за то, что не топчете?.. Ну, ладно, пошел я... Всего!

Во дворе он так пнул приставшую было к нему собаку, что она, повернувшись, с воем бросилась под телегу.

— Слюнтяй!..

Спать не хотелось. Злоба, вспыхнувшая против Хитровича и Робея, кипела в нем, и он пошел расплескивать ее по улицам. По дороге он часто попадал в жирный коровий помет и топал, чтобы сбить его с сапога, озлобляясь еще больше.

— Сволочи! — сам не зная по чьему адресу, ругался он.

Деревня кончалась Игнатовой избушкой, оторвавшейся от других домов и понуро сгорбившейся около поросшей кустарником гнилой речушки.

Эта пришибленность Игнатовой избушки разозлила Ветрова. Его удивляло: насколько надо быть затырканным и забитым, чтобы не закипеть, не забушевать и в щепы не разнести и Якова, и Спиридона, и других кулаков. А вот предложи этому Игнату колхоз, он еще подумает: а вдруг-де он поправится? Вдруг-де мужицкое его счастье уже у двери стучится и завтра он будет таким же сытым, одетым и обутым, как Яков, которого он сегодня так ненавидит?

Привалившись к придорожному дереву, Ветров увидел, как из кустов речушки кто-то вышел на дорогу и направился к деревне.

Еле слышное звяканье шпор подтвердило догадку. Это был красноармеец, и, когда тот поравнялся с ним, Ветров окликнул его.

— Это я, Ковалев. Сапоги мыть ходил.

«Врет», — подумал Ветров, пристальнее вглядываясь, не тащит ли он чего с огорода.

Ковалев ушел, и Ветров, оттолкнувшись от дерева, тоже направился обратно.

Он лег на диван, на который так зарились и который оставили свободным красноармейцы. Ночью он вдруг вскочил и, разиня рот и вытянув голову вперед, прислушивался. Ему показалось, что кто-то стрелял. Тихо. У трюмо громко храпят красноармейцы. Ветров хотел опять лечь, подумав, что это был сон, как вдруг на задах дома бахнул опять выстрел, с другой стороны улицы ему ответили. По улице в карьер проскакал всадник, видимо, от патруля. Еще выстрел. Некоторые красноармейцы, проснувшись, сели на полу, тоже прислушиваясь.

Выстрел.

— Тревога! — крикнул Ветров, схватил сапоги и лихорадочно начал обуваться.

Красноармейцы повскакали, и комната наполнилась тревожной суетой одевающихся. Сверху, с обмундированием в охапку, прибежал комвзвода Маслов и, бросая все это на диван, тоже крикнул:

— Тревога! Ж-живо!

На ходу застегивая пояса, надевая оружие, налетая спросонок на стены и косяки дверей, красноармейцы бросились в сени, где были сложены седла и пики. Навалившись тремя десятками на сложенные в кучи седла, красноармейцы без драки наставили себе синяков, исцарапались об оружие. Они по одному выскакивали во двор, выводили лошадей, седлали и суматошились во дворе, не зная что делать.

Перестрелка то там, то здесь продолжалась, и когда взвод, распахнув большие створы ворот, выехал на улицу, на ней уже галопировали всадники. Командир взвода спросил у скакавшего с шинелью нараспашку, в чем дело и куда он едет.

— Налет!.. Бандиты!.. — крикнул всадник и, пришпорив лошадь, скрылся во тьме.

— За мной, шагом арш! — не рассуждая, скомандовал Маслов.

— Рысью!

Подъезжая к окраине, они встретили группу всадников, перескакивающих с одного порядка улицы на другой. Изредка некоторые из них, вскидывая винтовки, стреляли, у многих шашки были наголо. В кустарниках темными пятнами маячили тоже всадники, они тоже стреляли, разрывая тьму короткими, колющими хлопками.

— Кто здесь? Что такое тут? — приглушенно спросил Маслов у группы.

— Наступают, вон оттуда, — показал один на кустарники.

На задах домов опять хлопнули выстрелы. В кустах начали отвечать.

— Ветров! — приказал Маслов. — Выясните, кто там в кустах.

— Есть! Первое отделение, за мной! Шароватов, Карпов, в дозор, марш!

Он выехал вперед отделения и, решив в конце концов узнать, что это такое, на галопе ринулся в кусты.

— Стой! Не подходи! — испуганным голосом закричал кто-то на него.

Взглянув по направлению крика, Ветров увидел прижавшуюся к кусту фигуру пешего с выставленной вперед пикой.

— Кто тут? Кто ты? — ответил Ветров, вынимая наган. — Кто?! — еще раз окрикнул он молчаливого. — Ну!

— Это... я...