Эскадрон особого назначения

– Нам сюда, джентльмены, – Канкрин указал на неприметную дверь в глубине буфета без всяких вывесок. – Неужели вы решили, что я заставлю вас столоваться в таком вертепе?

За неприметной дверью все выглядело на разительном контрасте с только что оставленным буфетом.

Чисто выскобленные полы, деревянные столы, накрытые белоснежными скатертями, свежий воздух. За перегородкой гудела чугунная плита, возле которой колдовали двое: молодой парень в белом переднике поверх солдатской формы и обаятельный мужественный шатен с усиками и аккуратным пробором в волосах, также в белом переднике поверх офицерского мундира с погонами штабс-ротмистра.

Хорн с Джадсоном узнали офицера-повара. И крайне удивились.

– Господин граф, вы ли это? У плиты и сами… э-э… kashevarite? – Хорн вскинул бровь вверх.

– А что тут такого? Россия удивительная страна: медведи с балалайкой разгуливают по улицам, один граф готовит в офицерской столовой, другой служит вам проводником, – штабс-ротмистр, которого назвали графом, кивнул в сторону Канкрина.

– Этот рядовой – граф, господин Игнатьев? – снова поразился Хорн.

– Да, и я прекрасно знаком с его отцом. Его прадед был не только боевым генералом в войне двенадцатого года, но и министром финансов при Николае Первом.

– Вау, – только и смог выдавить из себя американец, тогда, как его английский коллега остался стоять с открытым ртом.

– Что ж вы замерли, джентльмены? – удивился Игнатьев[20]. – Как у нас говорят: solovjya basnjyami ne kormjyat. Располагайтесь.

Игнатьев повернулся к Канкрину и окликнул его:

– Господин вольноопределяющийся, помогите накрыть на стол.

Канкрин подошел к Игнатьеву, как к старому знакомому, пожал руку. Оба тут же перешли на родной русский.

– Рад вас видеть, Алексей Алексеевич.

– Взаимно, друг мой. Станете писать отцу, передавайте от меня привет.

– Обязательно! Он будет рад.

Оба графа споро накрывали на стол: тарелки, приборы, судки со специями, но при этом успевали поддерживать вполне светскую беседу.

– А все же, Алексей Алексеич, поделитесь, это такая специальная форма работы с иностранными военными наблюдателями – кормить их на убой?

Игнатьев рассмеялся:

– Просто надоели постоянно кислые физиономии от обслуживания в станционном буфете и проблемы с несварением заграничных желудков. Вот и решил взять дело в свои руки. Подобрал у вокзала брошенную чугунную плиту, собрал на паях компанию из нескольких генштабистов и сам встал к плите после окончания рабочего дня.

– Справляетесь? Не очень графское дело…

– Отчего же? Кухонному мастерству я обучался, почитай, с детских лет.

– Ах да… ваш домашний повар – это же была живая легенда Петербурга.

– Александр Иваныч был учеником знаменитого в свое время на весь Петербург повара-китайца Чоу Вань Мэя. Он мне не раз говорил, что у меня с рождения кулинарный дар. Я частенько забегал ребенком к нему на кухню, вот и выучился.

– Как же вы все успеваете? – Канкрина просто распирало любопытство.

– Так я ж не один. Мне помогает Антошка, – Игнатьев кивнул на суетящегося у плиты рядового в переднике. – Представляете, наш бывший домашний поваренок оказался здесь рядовым в 35-й дивизии. Я добился его откомандирования в мое распоряжение, и дела пошли в гору.

– Вы, Алексей Алексеич, прямо как мой комэск.

– Гордеев? Доводилось слышать про его подвиги. Необычный человек.

– Это вы верно подметили.

– Вы же иностранцев к нему сопровождаете? – Игнатьев понизил голос.

Канкрин утвердительно кивнул.

– Учтите, гости непростые.

– Господа Хорн и Джадсон?

– Эти само собой, но их спутники журналисты гораздо интереснее.

Канкрин глянул на оживленно беседующую по-английски штатскую троицу.

– Журналисты как журналисты.

– Не скажите, граф. Тот, что постарше – сэр Артур Конан Дойл. Представляет здесь «The Times».

Глаза Канкрина загорелись:

– Как? Тот самый автор Шерлока Холмса?

Игнатьев кивнул:

– Рыжеватый только значится по документам как Джон Джером. На само деле это Уинстон Черчилль, восьмой герцог Мальборо, член Палаты общин, писатель, журналист и герой недавней войны с бурами.

– А почему не под своим именем?

– Джером – фамилия его матери, американки. Сэр Уинстон, видимо, не хочет привлекать к себе большого внимания. Он представляет здесь «The Morning Post».

– Интересная парочка, – покачал головой Канкрин.

– Третий – не хуже. Американский писатель Джек Лондон. Его ангажировал газетный трест Херста.

Канкрин с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть. Ну и компанию ему предстоит доставить в их отдельный эскадрон специального назначения. Командир как в воду глядел, когда ставил ему и Горощене задачу.

Трое британцев и двое американцев застучали ложками в тарелках.

В «игнатьевскую столовку» зашел Горощеня. Присел рядом с Канкриным, который уже наворачивал куриный супчик.

Хозяин столовой глянул на него, хмыкнул и поставил перед великаном тарелку с двойной порцией. А затем наклонился и прошептал почти в ухо:

– Ты, братец, только до смерти их не заводи, а то мне за них отвечать еще. Да и люди они не самые распоследние.

– Нешто я не понимаю, вашбродь, – тихо прогудел в ответ лихо, – да и от командира приказа не было.