Эскорт для предателя

Гарри не стал дожидаться ответа и плотно захлопнул дверь прямо перед носом генерального юрисконсульта, который хотел сообщить, что на восьмой этаж явился представитель ФБР.

— Ты вышел в большое плавание, моряк. Знаешь, что на неделе сюда приходили из Бюро? Там собираются возбудить уголовное дело в отношении тебя.

— По поводу? Если дозволено будет спросить.

— Шпионаж и измена. Черт, я ничего не понимаю. Похоже, там считают, что ты стал агентом британской разведки и влез в какую-то заваруху в Иране. Это правда?

— Более или менее, сэр. Я рассказывал вам о своих контактах с британцами. У них была возможность проникнуть в Иран, а у нас — нет. Помните, мы говорили об этом?

Адмирал пожал плечами. На нем была белая рубашка с золотыми погонами, которые выглядели как подплечники.

— Кажется, да, не помню. Мне надо поговорить с генеральным юрисконсультом. А тебе, Гарри, — найти хорошего адвоката. В ФБР настроены серьезно. Замдиректора говорил со мной час. Их информатор в Лондоне вывалил на тебя кучу дерьма. Все подробности: имена, даты, фотографии. Тебя кто-то очень хорошо подставил, друг мой.

— Да, сэр, я понял. Вы и половины происшедшего не знаете. Но это, как вы правильно сказали, моя проблема, и я намерен решить ее.

Эти слова явно успокоили адмирала. Он рассеянно взял в руки очередную модель корабля из своей обширной коллекции. Ракетный крейсер «Иджис». Адмирал повернул его набок, рассматривая днище, будто проверяя, не обросло ли оно ракушками.

— Хорошо. Что ж, хотел бы я, чтобы проблемы с законом были единственными твоими проблемами, но это не так. В Белом доме готовы броситься на Иран. Последние две недели я сдерживал власти, как мог, — я же обещал, — но у них кончилось терпение. Я сейчас получил взбучку от Стюарта Эпплмена. Там готовы обнародовать всю информацию, плюнув на возможные последствия.

— И что в Белом доме сделают потом? — спросил Гарри.

— Морская и воздушная блокада Ирана. Если иранцы попытаются сопротивляться, мы нанесем удар. О блокаде объявят через три дня. Бомбардировки, как я понимаю, тоже лишь вопрос времени.

— Но ничего бомбить не надо. Иранская ядерная программа трещит по швам. Там не могут свести концы с концами. В Тегеране паника. Именно об этом я и хотел рассказать. Не следует ничего делать, нужно лишь позволить иранцам угробить себя своими руками. А нападение Америки единственная вещь, которая может спасти их, и вы знаете об этом.

— Извини, тут я ни при чем. Я не занимаюсь политикой.

— Но ведь вы директор ЦРУ.

— Ну и что? Если ты не заметил, это не многого стоит. Откуда у тебя такая уверенность, что иранская ядерная программа разваливается? Ты узнал это от твоего доктора Али?

— Он погиб смертью храбрых. Об этом я тоже хотел рассказать. Героически погиб, честное слово. Но он успел сделать нечто такое, что иранцы некоторое время не смогут выпускать часы со светящимися стрелками, не говоря об атомных бомбах.

Директор поставил на стол миниатюрный «Иджис».

— Ого. Хотелось бы услышать более подробный доклад, Гарри. — Адмирал нажал кнопку селектора и сказал секретарше: — Я занят для всех, до особого распоряжения.

— Касается ли это генерального юрисконсульта? Он здесь и требует безотлагательной встречи.

— В особенности — генерального юрисконсульта, — ответил директор ЦРУ.

Паппас доложил о событиях последних недель, умолчав лишь о деталях, которые могли бы окончательно поставить его вне закона, а также о Камале Атване, дело с которым он намеревался уладить лично. Рассказал, как он и Эдриан Уинклер спланировали акцию по вывозу доктора Али из Ирана для опроса, как была задействована оперативная группа из состава «Инкремента» и почему было необходимо его личное присутствие в Туркменистане. Гарри описал ход диверсионной операции не полностью, но достаточно подробно для того, чтобы директор понял, каков был истинный смысл сообщений доктора Али. Почему иранская ядерная программа разваливается и в чем причины этого.

И наконец Гарри рассказал о недавних событиях в Мешхеде. Агент ЦРУ, отважный молодой ученый по имени Карим Молави, согласился вернуться назад в логово зверя, в сердце иранской ядерной программы, чтобы уничтожить припасенный иранцами туз в рукаве — провести диверсию в секретной лаборатории, о которой не было известно западным спецслужбам. Гарри объяснил, что он практически убежден в том, что на данный момент все научное оборудование в Иране, в том числе и в Мешхеде, не сможет нормально функционировать. Там не будут знать, чему и кому верить.

Так что теперь, что бы иранцы ни делали, они не добьются успеха в ядерных исследованиях. Командный состав их разведки опозорен, и потребуются годы, чтобы восстановить нормальный режим работы. А ходящие в Тегеране слухи подтверждают тот факт, что иранцы изо всех сил пытаются скрыть свои ошибки. Соединенным Штатам в такой ситуации надо лишь добавить пару штрихов, и катастрофа иранской ядерной программы станет окончательной.