«Если», 2009 № 10

Это было интересно, это было необычно, это было крайне заманчиво – сделать первый в СССР журнал фантастики (до этого попытки предпринимались в течение почти 30 лет – и все безуспешно). К запуску проекта были все предпосылки, к тому же редакция подобралась… Писатели Эдуард Геворкян и Владимир Покровский, переводчик (и в будущем известный литагент) Александр Корженевский, переводчик Алексей Безуглый, мы с Синицыным… Возглавлял все это дело, конечно же, Михайлов, собирались и обсуждали проект у него дома, тайком от бдительной Лены пронося бутылку-другую коньяку – Михайлов считал, что после недавнего инсульта коньяк только полезен, Лена же была противоположного мнения… Я же при работе над журналом беззастенчиво использовал служебные возможности: трудился тогда в «почтовом ящике» программистом и в моем распоряжении были 286-й компьютер (чудо!) и лазерный принтер (невероятное чудо!). Заявлялся я на заседания редакции с пачками распечаток, к тому же в них легко было прятать коньяк. Первый номер журнала был уже собран, название мы придумали самое незамысловатое – «Фантастика». И даже нашли было финансирование, но… Советский Союз затрещал и рухнул, вместе с ним ушло в небытие Министерство культуры СССР. И Михайлова заставили сдать печать и ликвидировать организацию, объединявшую клубы несуществующего государства. Журнал так и не вышел. Единственным следствием работы в журнале стало то, что мы с Андреем Синицыным окончательно поняли: наука – это «не наше», и дружно уволились из «почтовых ящиков», ушли, так сказать, на вольные хлеба.

И еще одно последствие тот Михайловский проект возымел. Несколько лет спустя Эдуард Геворкян, работавший замом главного редактора журнала «Если», вспомнил об имевшем место сотрудничестве и рекомендовал меня главному редактору журнала. Где я и работаю уже более десятка лет, а Владимира Дмитриевича считаю человеком, проложившим мне путь в НФ-журналистику.

Вспоминает А.Синицын

Когда стало окончательно ясно, что дело с ВО КЛФ не выгорит, возник извечный русский вопрос: что делать? Места в государственных учреждениях были потеряны окончательно и бесповоротно, и надо было на что-то жить. Не буду лукавить, с голоду мы не пухли. Каждый из нас уже начал пробовать себя в книжном бизнесе, так сказать, в индивидуальном порядке. Но явно настал момент объединить усилия. И помог нам это сделать… я думаю, вы догадались – Михайлов.

В 1990 году в издательстве «Спиридитис» под одной обложкой была издана дилогия о капитане Ульдемире. Значительная часть тиража попала в руки известного рижского фэна Юрия Цицаркина, с которым я очень кстати познакомился в Новомихайловском, и он предложил ее нам, своим московским друзьям, на реализацию. Книга не «пошла влет», как мы ожидали, но все же продалась достаточно хорошо, и в результате возник некий капитал, который следовало либо поделить, либр вложить в какую-то идею. И такая идея нашлась. Одного из наших партнеров – Дмитрия Власова, в ту бытность занимавшего пост директора молодежного центра при МВТУ, осенило: а зачем, собственно, заниматься чужими книгами, когда можно сделать свою. О том, кого издавать, долго не дискутировали. В ту пору в «Уральском следопыте» как раз вышла новая повесть Владимира Дмитриевича «Ночь черного хрусталя». Решили выпустить эту повесть в виде покетбука.

Михайлов отнесся к нашему предложению с большим энтузиазмом. К тому времени у него, не считая издания в «Спиридитисе», книги не выходили уже восемь лет. И при этом писатель ни единым словом не заикнулся о гонораре. «Расплатитесь с прибыли, если будет». И процесс, как было принято говорить в те годы, пошел.

Поскольку у молодежного центра не было издательской лицензии, мне пришлось заняться поиском организации, которая согласилась бы поставить свой товарный знак. Таковая, в лице издательства «Транспорт», нашлась довольно быстро: Михайлов был членом Союза писателей, и печатать мы собирались не «Майн кампф». Общение с руководством издательства, с редакторами и корректорами открыло мне глаза на представлявшийся до этого магическим мир. Оказалось, что не боги горшки обжигают, и многие последовавшие за этой книги – первые в России переводы Азимова, Желязны и Асприна – мы уже готовили к производству сами, договариваясь лишь с типографиями.