«Если», 2009 № 10

Среди членов оргкомитета «Роскона» бытует присказка: «Неплохо бы побывать на «Росконе». Говорят, неплохой конвент». Это шутка, в которой доля правды максимальна. Во время проведения конференции каждый из организаторов сосредоточен на успешном выполнении своей конкретной задачи и получить то же впечатление, что и гости, просто не в состоянии, не говоря о том, чтобы отдохнуть. На одном из первых «Росконов» мы с Байкаловым так забегались, что ни разу не заглянули в номер к Михайлову. Он серьезно на это обиделся и на итоговом банкете заявил: «На хрена мне конвент, на котором я не могу с вами выпить?». При всей своей природной интеллигентности Владимир Дмитриевич никогда не стеснялся крепких выражений, которые всегда применял удивительно к месту. Русским разговорным он владел так же виртуозно, как и русским литературным. Тогда мы его успокоили, как могли, естественно, вместе выпили, а через пару недель, когда все страсти улеглись, осознали, что Михайлов прав, как всегда.

«Роскон» – мероприятие принципиально бесприбыльное и проводящееся на общественных началах. Члены оргкомитета не получают ни зарплаты, ни бонусов по окончании конвента. Люди, которые четыре дня света белого не видят, чтобы все участники конференции могли плодотворно поработать и хорошо отдохнуть, да и во время полугодового подготовительного процесса тоже не бездельничают, – имеют право на свой глоток счастья. Так из фразы Михайлова родилась идея проведения летнего мини-кона.

Сначала это был просто выезд на природу, потом решили, что неплохо бы и переночевать. Сейчас же это полноценный, человек на 40-50, двухдневный конвент для членов оргкомитета «Роскона» и его друзей. И все эти годы в его проведении принимал активное участие Владимир Дмитриевич. Я подчеркиваю – активное. Без него не обходились ни дневные дискуссии, ни вечерние посиделки, слабый пол не оставался без его внимания, а сильный учился стойкости и ясности мысли в долгих ночных бдениях. Напоминаю, что Михайлов тогда уже разменял восьмой десяток.

В июне 2007 года мы проводили «Роскон-лето» (так с чьей-то легкой руки стали именовать эту встречу друзей) под Звенигородом, в пансионате «Солнечный». Народ под водительством Байкалова только-только вернулся с ночного купания в Москве-реке, и Саша Громов приготовил всем последнюю за день порцию шашлыка (к слову, Громов не только прекрасно жарит шашлык и коптит рыбу, но и варит отменную «солянку сборную мясную», которую не в каждом ресторане и встретишь).

И тут Владимиру Дмитриевичу стало плохо, он с трудом опустился на лавочку и тяжело задышал. Всем сделалось очень страшно, и я совершил безумный, совершенно неожиданный для себя самого поступок: обещая незамедлительно креститься, воззвал к Господу Богу с просьбой сохранить Михайлову жизнь.

Этот эпизод носит довольно интимный характер, и я долго сомневался, надо ли его предавать огласке, но потом подумалось: возможно, в данном случае Владимир Дмитриевич оказал самое серьезное влияние на мою жизнь, и умолчать об этом будет большой ошибкой. Мои отношения с религией, как и у любого мыслящего человека, довольно сложные. Я хорошо знаком и с атеистами, и с агностиками, и с глубоко православными людьми, и в убеждениях каждого нахожу близкие для себя моменты. Но когда рано утром Михайлов вернулся бодрым и здоровым из звенигородской городской больницы, оборудованию которой могут позавидовать многие московские, я осознал, что мои ночные мольбы были, скорее всего, услышаны, и буквально через пару недель – обещания, сделанные на столь высоком уровне, следует выполнять быстро – в небольшой подмосковной церкви принял Таинство Крещения.

Как оказалось, неизбежное произошло всего через полтора года. Впрочем, вечной жизни никто никому и не обещал.

Вспоминает Д.Байкалов