«Если», 2010 № 02

Индикатор его эмоций стал непроницаемо-черным. Только он мог так абстрагироваться от окружающей действительности. Наконец он вынырнул из своих размышлений и сказал:

— Судя по тому, что поведал Орлану Дамокл, его мир существует на горизонте событий черной дыры. В действительности… хм, хорошее выражение… ведь речь идет именно о действительности… В действительности же я не верю, что речь идет о какой-нибудь цивилизации или вообще о мире. Боюсь, что Дамокл сам по себе цивилизация.

— А как быть с тысячей трупов чужаков, которые мы подобрали? — ехидно осведомился Мако.

— Я так и знал! — пробормотал биохимик. — Что-то там было не так…

— Подождите, господа, — вмешался Длио. — Советник по биохимии, поясните свое высказывание!

— Инопланетяне слишком походили друг на друга, господин Президент. Разумеется, некоторые отличия между ними существовали, но лишь по части одежды. А их внутреннее строение было таким, словно речь шла о серийной продукции. Я уже говорил, что это не имеет смысла. Естественно, когда имеешь дело с инопланетными существами, невольно ожидаешь каких-нибудь аномалий. Но в данном случае, если учесть еще и полное отсутствие у них ДНК, это было действительно странно.

— Копии? — предположил Президент.

— Отнюдь, — вмешался Корда. — Вовсе не копии. С точки зрения квантовой физики, Дамокл живет в другой реальности. Поэтому ему недоступно понятие времени, и по этой же причине он способен так легко управлять нашим пространством. По крайней мере, 99 процентами известного пространства Вселенной. Он живет в переменном мире с n-измерениями. Эвклиду никогда не удалось бы провести две параллельные линии на его планете. Разумеется, этот мир вряд ли можно назвать планетой в нашем обычном понимании.

— И поэтому он не может забрать туда кота, — догадался я.

— Не знаю, как остальные, а я ничего не понимаю, — сказала Мальбар.

— Корда! — воззвал Президент.

— Сэр, мы никогда не задумывались над возможностью того, что некая цивилизация может адаптироваться к жизни в мире, где нет определенных физических ограничений.

— Каких ограничений?

— В основном, принципа неопределенности. И некоторых уровней энергии. И того факта, что законы теории относительности и взаимного тяготения там не действуют. Точнее, действуют не совсем так, как у нас…

— Что означает неопределенность? — спросил Президент, он всегда стремился придерживаться строгой методики рассмотрения сложных вопросов.

— Технически она означает, что если измерение какой-либо переменной величины частицы дает дисперсию величин дельта-а, то измерение второй переменной даст дисперсию дельта-б, которая будет обратно пропорциональной дельте-а.

— Но какое отношение это имеет к кошкам? — воскликнул программист.

— Тихо, Мет! — приказал Президент.

— Я просто хочу сказать, сэр, что сейчас время не позволяет нам прослушать курс лекций по квантовой механике, о теории относительности и взаимного тяготения, n-измерениях, опытах Ашфара, демонстрациях Угмаряна, телепортации и принципе дополнительности, — продолжал Корда. — И уж тем более о всех тех открытиях, которые мы сделали за последние семьсот лет в отношении некоторых из этих теорий, и о том, что теперь у нас есть все математические основания полагать, что Эйнштейн был прав.

— Прав в чем?

— В том, что Бог не играет в кости со Вселенной.

— Превосходно! — пробормотал Мет, не в силах больше сдерживаться.

— Корда, мы знаем, что вы можете нам все объяснить. Только не надо вдаваться в излишние подробности, — сказал Президент.

— Дамокл вовсе не находится здесь в том виде, в каком существуем мы, люди. У него совсем другая квантовая среда. То есть она была другой… до тех пор, пока не появился этот кот по кличке Министр. Как бы это выразиться попроще? В общем, произошла рекомбинация тензоров на субвекторном уровне. Или субатомном — для тех, кто не в курсе…

— Корда, Дамокл говорил про любовь, — сказал я.

— Нет. Это вы сказали про любовь.

— Откуда вы знаете? У меня же был отключен канал связи!

— Просто Дамокл никогда не употребил бы это слово по своей инициативе. В его реальности такого неопределенного понятия не существует. По крайней мере, в такой степени. Нет возможности выразить это чувство на фигуральном языке.

— Он не раз прибегал к фигуральным выражениям, — заметила Мальбар. — Но на самом деле семанторы при этом зашкаливало.

— Вот именно. Это происходило всякий раз, когда он употреблял слова с определенной степенью неуверенности. Семантические векторы тоже зашкалило бы, если бы вы проанализировали его беседу с нашим советником по психологии.

— Так что там с этим проклятым котом? — перебил физика программист.

— Мы не можем знать точно. В действительности, мы не можем ни в чем быть уверены, — сказал Корда. — Единственное, что мне приходит в голову: кот мог установить… ну, не сознательно, конечно… неопределенную связь с пришельцем.

— Ну, теперь-то все ясно! — саркастически отозвался Мет.