«Если», 2010 № 02

Итак, я говорю «наши» — о городах, расположенных на другой планете, находящейся далеко-далеко от этого замкнутого, защищенного от космических излучений марсианского купольного городка.

— Там, где я прежде работал, — проговорил я, — было установлено так, что наиболее полезные из граждан никогда не уходили на покой. Они исполняли какие-то, хотя бы и малые обязанности. Потом, неужели дело может идти гладко, если все секреты твоих самых опытных работников оказываются забытыми?

Обращенное ко мне лицо Дены несколько смягчилось. Новых попыток она не предпримет. Очевидно, я наступил на больную мозоль… хотя при тяготении более слабом, чем земное, эффект мог бы оказаться и не столь ярким.

Департамент, в котором она работала, как я и предполагал, был связан с моим собственным, и поэтому я надеялся произвести благоприятное впечатление. И поскольку лишь мне одному среди всех кандидатов на пребывание в этом марсианском захолустье удалось выиграть должность начальника Отдела производственной эффективности, я подумал, что одно-другое замечание относительно этой самой эффективности могло представить меня в выгодном свете. Толковая мысль свидетельствовала о том, что я вошел в курс дела, едва сойдя с межкупольного экспресса, прибывшего из Клодтона в Нойхайт.

Быть может, причиной моих неприятностей стало то, что мгновение назад я пошел наперекор зову собственного инстинкта. Я вырос среди рассказов о той нищете, с которой приходилось бороться моим дедам, и всяких предрассудках, встававших перед бедняками там, в старой Америке. Я и в самом деле симпатизировал им. Должно быть, так подействовали на меня слова Дены.

* * *

Тем временем мы добрались до места, где молодые клены рассыпались по широкому и зеленому парку. И хотя было удивительно видеть небольшую рощу в самом центре Куполограда-26, еще больше изумил меня тот факт, что островок этот на самом деле был всего лишь самым младшим среди здешних лесов. Деревья казались здоровыми, и тонкие стволы только подчеркивали необычно большие для кленов ладошки листьев.

Зелень эта как-то сразу напомнила мне о небе над головой. Марсианский небосвод проливал вниз пыльно-розовый свет. Помнится, я читал где-то, что прежде небо здесь не имело столь постоянного красноватого оттенка… во всяком случае, не со всех сторон и не во все дневные часы. Но, как и на Земле, человек своей деятельностью засорил атмосферу пылью, а уж она наделила Красную планету небом, которое так нравится туристам.

От атмосферы в парке по коже бежали мурашки. Я шел по аллее между деревьями, ощущая легкое головокружение. Пыльно-розовый свет, просачивавшийся между широкими прозрачными под солнцем листьями, превращал парк в причудливый и волшебный лес, утопавший в закате, растянувшемся здесь на целый день. Если на ржавой почве Марса могли обнаружиться ворота в Страну фей, то только в месте, подобном этому.

На скамейке сидел голубоглазый и коротко стриженный седой старик в костюме, явно знавшем лучшие времена. Должно быть, только что выбрался из постели и забыл привести себя в порядок перед утренней чашкой кофе, как раз дымившейся в его руке. Ни дать ни взять — старый хрыч из солнечного Иллинойса, Пеории или Элджина. Он немедленно начал бубнить Дене что-то о церковной вечере в среду и о том, что старушка Бритни отправила его за продуктами, а сама осталась дома, и я отнес его к категории Разговорчивых и Докучливых Старикашек.

После того как Дена познакомила нас, старина Эдди молвил:

— О, так это вы тот самый джентльмен, которому предстоит сделаться здесь ликом самой Эффективности. Что ж, рад знакомству. Итак, вперед, и поскорее сделайте здесь всё эффективным!

Он непринужденно расхохотался, и его смех провожал нас с Деной до самого выхода из парка, после чего она как бы невзначай намекнула на то, что мне следовало бы самостоятельно понять — Эдди замещает в Нойхайте официальную должность городского сумасшедшего.

Захваченный врасплох самой возможностью пребывания такого типа на Марсе, я едва не выпалил: Разве нельзя отправить его с кораблем на Землю?

Мы повернули к инженерной части городка, и я проговорил:

— Учитывая мое служебное положение, надеюсь, не задену вопросом. Как вы справлялись с этой проблемой в прошлом? Я имею в виду ресурсы, которые здесь строго ограничены. Как долго вы предоставляете здесь кров и пропитание тем, кто уже не работает?

— Кров и пропитание? До конца дней.

— Но это бессмысленно с точки зрения экономики!

— Возможно. Однако экономика не входит в сферу моих полномочий.

— Кстати, а что, собственно, в нее входит? Когда нас представляли друг другу, мне пришлось знакомиться с таким количеством людей, что я просто не мог запомнить, кто и где работает. Ваша служба чем-то сродни моей?

— Ничего подобного. Я работаю в Гуманитарке.

— Гуманитарке?

— Именно.

— В этом городе существует Гуманитарный департамент?

— Естественно.