«Если», 2015 № 01

В берлоге у Тохтамыша нашлось и чего выпить, и чем закусить. А потом он показывал нам работу камер, установленных на зондах. Мы видели этих самых тауриндянских бабочек так, как будто они прямо на нас летели, щелкая зубастыми клювами. Видели мы и лилию Меркуса, конечно.

— Вон, вон, глядите, та уже просыпается, — радостно говорил Тохтамыш, — Вон там, подальше, проснулась! Красавицы вы мои!

Значит, сидим мы перед экранами, любуемся под еле слышимый гул гравикомпенсаторов, и тут подает голос силовая установка. Этак вопросительно:

— Пии-пии?

— Ты чего это? — спрашивает Тохтамыш.

— Пии-пии! — орет установка, и всем понятно: ругается.

— Не иначе операторы на пульте банкет устроили. Делать-то им сейчас все равно нечего. У них однажды крышка от тюбика горчицы в щель кожуха залетела, вентилятор заклинила, еле вытащили, — говорит Тохтамыш. — Гробус, ты там поближе, нажми зеленую кнопку и прекрати эту истерику. По-по-погоди… Кто-то врубил установку!

Берлога колыхнулась.

Тохтамыш врубил связь и высказал все, что думает о пьяных операторах.

— А ты где? — спросили его голосом, не сказать чтоб избыточно трезвым.

— В капсуле я!

— И что?

— Она ползет к люку!

— Как — к люку?..

Связь прервалась. Восстановилась она минуты через две.

— Тохтамыш, у нас конь!

— Откуда?!

— Вот разбираемся! Все блокировано! Все…

Связь померла, три монитора из четырех погасли.

Конем, господа курсанты, называли тогда программоид, который внедряется в систему и наводит там свои порядки. Почему конь — не знаю. Троянский? Хм… Н-ну, тут я не знаток, вам виднее.

Именно этот конь перехватил управление капсулой. И она, встав в люке, уже ждала начала спуска.

Тохтамыш пытался это дело затормозить и взять власть в свои руки. Но конь блокировал и связь берлоги с машинным отделением. В общем, дело пахло диверсией серых корсаров.

— Скафандры! — заорал Гробус. И мы понеслись искать скафандры, в которых выходила обычно на поверхность рабочая бригада. Они аккуратненько висели в том же отсеке, где хранились и экзоскелеты.

И вот теперь самое время сказать, что сила тяжести на Тауринде примерно в два с половиной раза больше земной. В экзоскелет вмонтировано устройство, позволяющее эту беду как-то компенсировать, но все равно — слишком долго в нем находиться нельзя.

Посмотрели мы на эти скафандры и на эти экзоскелеты — и содрогнулись. А капсула меж тем плавно вошла в коридор.

— Если я не совсем еще кретин, то корсары — в капсуле, — говорит Гробус. — А нас всего трое.

— Но какого этого самого? — спрашивает Тохтамыш, имея в виду: на что корсарам Тауринда в такое опасное время.

— Это экспедиция за пыльцой! — заорал Гробус.

Если бы я сейчас так заорал — вы бы на неделю оглохли. Но у меня так даже не получится.

Тохтамыш минут пять башкой мотал и уши себе по-всякому растирал, пока они не заработали.

— Другого объяснения нет! Это значит, что они готовят атаку, и хотел бы я знать — на которую из планет нашей трассы, — говорит он.

Серые корсары промышляли на двух трассах, пока наши союзники, шупулянцы, их не уничтожили. Я даже подозреваю, что съели.

— Скинуть на поверхность пару бомбочек с пыльцой, а сорок восемь часов спустя прилететь и забрать все ценное, — добавляет Тохтамыш. — Вот только это может оказаться их последней операцией. А мы получим еще одну Тауринду.

— Если там состав атмосферы близок к тауриндской.

— На что же они нацелились?

— Какая разница? Если они не окончательные дураки, то они придут сюда за скафандрами. Ведь для Тауринды только эти и годятся, — сказал я.

Скафандров было десять. И весил каждый кило сорок, не меньше, потому что имел полную систему очистки воздуха и жизнеобеспечения, а срок автономной работы — семьдесят два часа. А как их носить на планете, где сила тяжести в два с половиной раза больше земной? Вот поэтому в комплект к скафандрам прилагаются экзоскелеты.

Но экзоскелеты не годились для лазанья по узким коридорам капсулы. Их вместе с содержимым прямо оттуда, где они стояли, спускали в люки, а потом затаскивали обратно.

Мы поволокли скафандры в берлогу.

Она не была предназначена для долгой осады, оружия у нас тоже не имелось. Если бы берлогу попытались взять штурмом — там бы и настигла нас безвременная кончина.

В общем, картина такая: в крошечной берлоге на полу неровным слоем лежат скафандры, на скафандрах сидим мы с Гробусом и произносим всякие неприличные слова, пока Тохтамыш пытается оживить систему управления.

Наконец ему удается наладить контакт — но это контакт с силовой установкой на орбитальной.

— Ура! — орем мы. Орем, естественно, не подумавши. Потому что способ не пустить серых корсаров на Тауринду — вот он, и мы его излагаем.

— Ребята, если я вырублю силовую установку, коридор пропадет, — говорит Тохтамыш.

— Ну и что?

— А то, что — знаете, на какой мы высоте? Капсула станет спутником Тауринды. Со своей собственной орбитой. А как ее с этой орбиты снимать, я не знаю!

Мы с Гробусом смотрим друг на друга и понимаем, что туда нам не надо.