«Если», 2015 № 01

Тохтамыш колдует дальше, поминая каких-то древних демонов, и оживляет несколько наблюдательных камер. А капсула меж тем все ближе и ближе к планетарной поверхности.

— Тохтамыш, где они засели? — спрашивает Гробус.

— Я думаю, в рубке, где обычно торчит дежурная бригада и играет в дембоквест на щелбаны.

— Странно, что они не идут за скафандрами.

Серые корсары были те еще сукины сыны, но в дальнем космосе крутились лет десять и знали, как готовиться к спуску. Если они как-то просочились на орбитальную и захватили капсулу — значит, не один день к этому безобразию готовились. Должны были знать, что для Тауринды изготовлена партия специальных скафандров! Да и про берлогу они должны были знать, найти схему капсулы несложно.

И вот тут мы засомневались…

— Тохтамыш, ты тут сиди и, если получится, блокируй люки, — проговорил Гробус, — а мы пойдем в разведку. Есть тут у тебя хоть какие-то тяжелые тупые предметы?

Тохтамыш постучал себя по лбу.

Ребятишки, есть вещи, которым в Разведкорпусе не учат. Вот не учат, например, как из обычного мужского носка и консервной банки изготовить смертоубийственное оружие. Если больше не из чего — и это годится.

Вооруженные четырьмя банками, мы выбрались из берлоги и полезли к рубке. Тохтамыш остался сражаться с электроникой.

— Давай сперва посмотрим, как там поживают экзоскелеты, — сказал Гробус, — Умный человек бы первым делом занялся ими и скафандрами, ты же помнишь, сколько приключений было с «Кентавром-7».

Еще бы я не помнил эту модель! Идея была прекрасная — конструкция с четырьмя ногами и двумя руками могла тащить на себе неимоверное количество груза, на испытаниях даже жилой модуль поволокла, но каково запертому в ней человеку с шестью конечностями управляться? В режиме «иноходь», когда обе правые ноги и обе левые ноги движутся одинаково, еще куда ни шло. Но вот режим «галоп» оказался сложной задачей. На тренажерах уже кое-как получалось, но при полевых испытаниях было разбито вдребезги немало «кентавров», пока у наездников что-то стало получаться.

— Корсары — не дураки. И если те, кто забрался в капсулу, еще не подняли переполох из-за пропавших скафандров и не возятся с экзоскелетами, то, значит…

— Значит, это — не корсары.

— Ф-фу!..

Это я, ребятишки, изобразил вздох облегчения.

— Но кто же тогда?!

А надо вам знать, что на дальних ответвлениях трасс иногда такая гадость вдруг заводится, что с ней может справиться только межзвездный вакуум. Ну, как-как? Выкинуть в вакуум, и пусть себе там висят целенькие и невредимые. А вы думали, Разведкорпус — это школа медперсонала для домов престарелых?

— Транслейтер… — пробормотал Гробус.

Вот его-то у нас и не было. Для переговоров с корсарами он не требовался, почти все они знали интерлингву, но мало ли из каких щелей пространства выползли те, с кем мы собрались воевать консервными банками? Кроме того, действия корсаров можно было как-то просчитать. Например — мы знали, что они не станут портить капсулу, потому что в ней еще обратно подниматься, они будут ее беречь. Но если в капсуле оказались существа, не знающие ее устройства, дело может кончиться очень плохо.

Да, существа. Вы подумайте — если они не проявили интереса к скафандрам, изготовленным для двуногого и двурукого астронавта, то сколько же у них конечностей? Или — какого они роста? Или — хвост! В человеческом скафандре емкость для хвоста отсутствует, а у тех же шупулянцев он имеется, да еще какой!

И вот теперь вообразите наше с Гробусом положение. Оружия — нет, нормальной связи с орбитальной — нет, в капсуле — непонятно кто, капсула вскоре опустится на планету, представляющую, если вдуматься, угрозу для человечества. Ведь если пыльца проклятой лилии попадет на орбитальную — там вскоре такой ботанический сад образуется, что придется ее отбуксировать подальше и уничтожить.

Итак, мы подбираемся к рубке и настроение у нас препаршивое.

— Чтоб я сдох… — бормочет Гробус. — Ты посмотри…

Я смотрю на дверь рубки и понимаю, что она не заперта. Красный квадратик не горит. А это же в инструкции прописано — находясь в рубке, закрывать ее изнутри до момента опускания на поверхность.

Так более того — она и не до конца задвинута, эта дверь.

И сквозь щель слышны голоса, причем человеческие! Невнятно, однако не шупулянский скрежет и не мыррийское кваканье пополам со свистом. Тут-то мы и понимаем, кто там засел.

— Туристы, чтоб им укорениться и зацвести! — рычит Гробус.

А туристы, ребятишки, это такая фауна, что, будь моя воля, истреблял бы в момент рождения. Думаете, они путешествуют, чтобы смотреть на красивые пейзажи? Они за сувенирами летят. А какой сувенир на Тауринде? А шкурки ползунов. Проку от них мало, но чтобы повесить дома над камином — вполне годятся. Ну и зубастые бабочки тоже — самая добыча для туриста.

Значит — что? Ну, кто догадается? Правильно, курсант.

Они вооружены. У них, скорее всего, арбалеты с гарпунами.

А не хотел бы я, чтобы меня этак загарпунили.

Мы отползли и устроили военный совет.

И знаете, что мы придумали?

Нет. Нет. Нет. И это — нет. Проще надо быть, ребятишки.

Еще проще! Вот!