«Если», 2016 № 03

Я отправил очерки Винсу. Я не выкладываю свои материалы напрямую. Жестоко требовать у авторов вычитывать собственные статьи, и Винс настаивает, чтобы редактор просматривал все материалы, просто на случай, если репортеры сглупят. Но через час статьи уже появлялись на странице.

А когда с этим было покончено, пришло время выяснить, что же случилось с мозгом Бонни.

Близнецов поселили в большой комнате с белыми стенами, ярким светом и кучей столов, оборудования, кабелей, экранов и процессоров. И двумя манекенами-автоматами, установленными на импровизированных пьедесталах, оставлявших на всеобщее обозрение верхнюю половину их тела до пояса. Они выглядели идентично — кудрявые рыжие волосы, кустистые брови, плоские носы, широкие рты с пухлыми губами, широкие лица, чуть более мягковатые и рыхлые, чем лица людей. Оба были одеты в черные свитера с высоким воротом.

Я вошел в комнату и чуть не подпрыгнул, когда манекены одновременно открыли глаза.

— Я Петр, — сказал тот, что слева.

— А я Павел, — сообщил правый.

— Мы все еще учимся правильно произносить слова, — продолжил Петр. — Так что не говори, как мой брат.

— И не говори, как мой брат, — добавил Павел.

Они взглянули друг на друга, улыбнулись и подмигнули.

Следовало признать, что я был впечатлен.

Я успел кое-что прочесть об этих двоих. Обычно ИИ — чистой воды спектакль. Запрограммированный набор ответов, предназначенный для того, чтобы обвести вас вокруг пальца. Ответы, как правило, генерируются приложениями, которые вообще могут располагаться в разных местах. Бот голосовой почты отвечает на вопрос. Другой подхватывает откуда-нибудь из Индии. Бухгалтерское приложение в Редмонде завершает все это длинным интервью. И вам никогда не узнать, смогут ли они втроем пройти тест Тьюринга.

Но Бонни Баннистер решила сделать нечто другое. Она хотела создать самостоятельные ИИ — самодостаточные и цельные, с собственными алгоритмами обучения и интерфейсом, способным убедить несведущих, что в домике кто-то (или что-то) есть.

Пока что они выглядели убедительно. Но я наблюдал за ними меньше минуты.

— Парни, это Бен Адамс, — объявил судья из динамиков где-то наверху. — Он репортер и хочет задать вам несколько вопросов о Бонни.

— Рад знакомству, — сказал Петр.

— И это взаимно, я уверен, — добавил Павел.

В то время как судья Адамс был с нами виртуально, меня также сопровождали Эбигейл и Гэби. Эбигейл выглядела посвежей, чем утром, но глаза у нее все еще оставались распухшими. Гэби казалась милой и невинной… пока не одарила меня многообещающей улыбкой.

Эбигейл начала возиться с оборудованием и панелями управления. Гэби налила две чашки кофе и одну протянула мне. Я отошел за сливками и сахаром, а Петр с Павлом моргали, кивали и вели себя точь-в-точь как настоящие люди. Хотя таковыми и не являлись.

— Итак, я пришел сюда, чтобы поговорить с вами о смерти Бонни, — сказал я без лишних предисловий. — Вам уже сообщили об этом, так ведь?

— Да, — сказал Петр, — и мы скорбим о нашей утрате.

— Да, — эхом отозвался Павел, — хотя и знаем, что, говоря «скорбим о нашей утрате», мы просто делаем то, что ожидают от нас в соответствующих обстоятельствах.

— Видимо, так и есть, — заметил я. — А что вы на самом деле чувствуете?

— Мы пока не уверены, — сказал Петр. — Мы ощущаем потерю. Мы знаем, что нам больше не удастся с ней поговорить.

— Но в то же время Бонни всегда говорила нам, что мы должны спокойно относиться к уходу старых друзей и не терять хорошее расположение духа, — добавил Павел.

— Это правда, — подтвердил Петр. — Так что, Павел, я слышал, они завели привычку давать бейсбольным игрокам странные имена?

— Смешные имена? — спросил Павел.

— Клички. Например, в «Ред Соке»: «Кто на первой», «Что на второй», «Не пойми что на третьей».

— Вот что я хочу узнать, — сказал Павел. — Хочу узнать имена игроков «Ред Соке».

— Ну я же тебе говорю: «Кто на первой», «Что на второй», «Не пойми что на третьей».

— Ты знаешь их имена?

— Да.

— Тогда кто на первой?

— Да.

— Я имею в виду того парня, что играет на первой базе.

— Кто.

— Зачем ты меня спрашиваешь?

Они продолжали в том же духе еще несколько минут, перебрасываясь каламбурами, словно пара старых профессионалов. Эбигейл потрясенно смотрела на них. Гэби безудержно хохотала. Я сумел удержать свое веселье в узде — однако когда-то у меня был дядюшка, а у дядюшки — коллекция старых фильмов, которой он упрямо пичкал своего племянника. Так что я уже видел всю эту телегу с «кто на первой».

— Короче, когда парень с битой блокирует мяч — а я при этом хороший ловец, — я хочу бросить мяч чуваку на первой базе, так что я хватаю мяч и бросаю его… кому на первой? — гнул свое Павел.

— Ну вот, ты в первый раз сказал это правильно, — парировал Петр.

— Да я вообще не понимаю, о чем говорю!

Они завершили монолог, и мы с Гэби разразились бурными аплодисментами. Эбигейл сложила руки на груди и поджала губы. Она слишком серьезно все восприняла, но мне показалось, что это ей вообще свойственно.

— Просто здорово, — сказал я. — И звучало это так, будто вы придумывали реплики по ходу. А не просто цитировали запись.