«Если», 2016 № 03

— В самом деле, — отозвался Петр. — В первую очередь мы системы по обработке лингвистической информации. Бонни всегда говорила, что именно это делает человека разумным.

— Похоже, она была весьма проницательной дамой, — заметил я.

— Да, была, — ответил Павел, но я не уловил в его голосе никаких эмоций.

— Так что же именно произошло в ночь ее смерти? — спросил я.

— Ее системы жизнеобеспечения дали сбой, — сказал Петр.

— А вы были здесь, когда это случилось?

— Хорошая шутка! — воскликнул Павел.

— Да, были, — ответил Петр. — Мы больше нигде не бываем.

— Значит, вы наблюдали за происходящим? Вы отслеживаете подобные вещи? Храните записи?

— Мы наблюдали, — сказал Петр. — И мы отслеживаем важные происшествия. Но не храним официальных записей, помимо нашей памяти.

— Так что же случилось? — снова спросил я. — Что вы помните?

Воцарилась тишина. Довольно долго ни Петр, ни Павел не шевелились, не моргали и даже бровью не вели.

— Я ничего не помню, — сказал Петр.

— Я ничего не помню, — сказал Павел.

— Минутку, — вмешался я. — Как это возможно? Разве вы не помните всего, что пережили?

— Вовсе нет, — ответил Петр.

— Бонни хотела быть уверена, что сможет подчищать свои ошибки, — сказал Павел.

— Поэтому она могла приказать нам забыть определенные вещи, — сказал Петр. — За какой-то период времени. Она часто так поступала. Думаю, когда считала, что сказала или сделала что-то компрометирующее ее.

— И когда новый материал погружал нас в ступор.

Я медленно выдохнул и покачал головой. В это становилось все труднее поверить.

— Значит, в ту ночь, когда умерла Бонни, кто-то велел вам забыть все, что случилось во время ее смерти?

— Именно, — сказал Петр.

— Точно, — сказал Павел.

— И что последнее вы помните?

— Бонни завершила дела на день и попросила бокал вина, — ответил Петр.

— Бокал вина? Как бестелесный мозг может выпить бокал вина?

— У Бонни были специальные сенсорные входы для запахов и вкусов — искусственный нос и вкусовые соски, подсоединенные к нервным окончаниям, — объяснил ИИ. — В сосуд рядом с сенсорами наливали немного вина, и это создавало у нее ощущение, что она пробует вино.

— А я вводил в ее кровоток небольшое количество алкоголя, по воздействию эквивалентное одному бокалу вина, — сказал Павел. — Она считала, что это приятно расслабляет.

— Так у вас был доступ к ее оборудованию.

— Разумеется, — ответил Петр. — Мы — часть системы контроля и наблюдения.

Прищурившись, я сначала уставился на них, а затем на Эбигейл и Гэби.

— Судья, это правда? Они не вешают нам спам на уши, а?

— Совершеннейшая правда, насколько я в курсе, — сказал судья Адамс. — У них есть доступ к системе жизнеобеспечения Бонни. И Бонни не раз говорила мне, как перезагружала их память, чтобы стереть отрицательный опыт общения.

— И никто не счел это подозрительным?

— Теперь, когда вы это так сформулировали, я начинаю думать, что нам следовало это учесть, — ответил судья.

— А как насчет вас двоих? — спросил я. — Вы не попытались переработать эту информацию в вопрос, как умерла Бонни?

— Нет, — сказал Петр.

— Но мы можем, если вы хотите, чтобы мы это сделали, — добавил Павел.

— Всенепременно, — проговорил судья. — Сделайте это и представьте нам результаты анализа.

На долгую, напряженную секунду в комнате вновь наступило молчание. Манекены перестали двигаться, моргать, потягиваться и подергиваться.

— Павел, ты думаешь то же, что думаю я?

— Возможно. Я думаю, что мы вполне могли сыграть роль в смерти Бонни, — ответил Павел.

— Именно так я и думал, — сказал Петр.

— А теперь я скажу вам, что я думаю, — вмешался я. — Я думаю, что один из вас вытащил затычку в мозгу Бонни и затем нашел какой-то способ заставить вас обоих об этом забыть.

Эбигейл ахнула. Гэби нахмурилась. Судья, кажется, прочистил горло, хотя звук больше напоминал механический треск статики.

Петр и Павел переглянулись, и я мог бы поклясться, что во взглядах их читалось недоверие.

— Более чем вероятно, что события разворачивались именно так, как вы описали, мистер Адамс, — сказал Павел.

— О да, — сказал Петр. — Для этого требовалась всего лишь заранее запрограммированная команда. Один из нас…

— Или мы оба, — вставил Павел.

— …или мы оба могли совершить то, о чем вы говорили: вытащить затычку, а потом приказать второму забыть о случившемся.

— А затем запрограммированная команда заставила бы первого забыть о том, что произошло.

— Да, — хором проговорили Петр и Павел. — Мы могли убить Бонни и стереть воспоминания о преступлении.

И на этом мы, похоже, закончили. Гэби проводила меня в покои судьи Адамса, а затем растворилась в воздухе, оставив после себя слабый аромат цветов и экзотических масел.

— Не желаете выпить? — спросил судья. — Как я уже говорил вам, раньше здесь был бар клуба «Эльке». В шкафчике в углу стоит неплохой шотландский виски, а в холодильнике есть пиво.

Я обнаружил бутылку чего-то густого и темного с незнакомым мне названием, а затем принялся рыскать по комнате в поисках открывалки.

— Здесь, — сказал судья. — Об край стола рядом с моим контейнером.