Если бы

Следуя за распорядителем в прямоугольный зал набитый людьми, Лина утонула в ослепительном свете ярких люстр. За алебастровым фортепиано перебирал клавиши музыкант в белом фраке. Квадратные столы вдоль стен и круглые посередине, накрахмаленными скатертями соперничали белизной с фарфоровыми канделябрами и снежными лепестками гардений и фрезий в горшках. Подвенечные оттенки играли, словно звонкие ноты под умелыми пальцами, перекликались от кристально чистого цвета с прозрачной синевой – до тёплых сливочных тонов.

Сладкий запах цветов тяжело ложился на плечи и медленно вызывал мигрень. Лина шла, выбиваясь из общего такта громким стуком тяжелых каблуков. Она ловила взгляды мужчин, чувствуя пристальное внимание к платью. И пообещала себе, завтра же раскошелиться на пристойный брючный костюм.

Ян Олсен ожидал за столиком у двухъярусного круглого фонтана с мерно журчащей водой. Он убрал в сторону газету, поднялся и облокотился на спинку стула. В неровном свете свечей и мягком блеске серебряных приборов чисто выбритое лицо казалось моложе, чем запомнилось. Тёмные глаза мерцали, смягчая жёсткое выражение лица. Антрацитовый в тонкую полоску костюм подчёркивал широкие плечи и всеми тремя пуговицами сходился на талии. Помимо воли Лина отметила притягательность зрелого мужчины.

Олсен обменялся с Андреем рукопожатием.

Подражая Старкову, она подала ладонь.

– Вы всегда производите подобный эффект? – протянул Ян, сжимая и задерживая крупной кистью её костяшки.

– Исключительно в новых ботинках, – пробормотала Лина и быстро вынула руку.

– Должно быть, это чертовски привлекательные ботинки, – промурлыкал он, придвигая стул.

Покраснев, Лина приняла от официанта меню в белом кожаном переплёте с серебряными углами. Расширила глаза и выпрямилась. Замысловатые вензеля русских, французских и английских названий, ничего не говорили. Она не знала ни одного, а колонка цен скрутила желудок. Беспомощно перелистнула страницы и встретила понимающий взгляд.

– Это карта вин, – сказал Олсен, беря из рук официанта меню размером с большую советскую энциклопедию. – Я возьму на себя смелость сделать общий заказ?

Лина с Андреем одновременно выдохнули, энергично закивали. Она покосилась на Старкова:

– Сноб, – произнесла одними губами.

С серьёзной миной, он сжал рот, делая вид, что не слышит.

– Только у меня аллергия на рыбу, – быстро вставила Лина, подозревая, что стоимость морепродуктов равна месячной аренде.

– На всю? – удивился Олсен.

Не глядя на Старкова, она кивнула, где-то на периферии зрения заметив, что его губы уже не просто подёргиваются, а а откровенно расплываются.

– Я буду курицу.

– Я запомню.

Медленно роняя фразы, Олсен водил по строчкам ухоженным ногтем. Наклонив голову к плечу, официант внимательно слушал.

– Принесите молодым людям в качестве аперитива, то же, что и мне.

– Три части сухого вермута, часть черносмородинового ликёра и содовая? – уточнил официант на хорошем английском.

Ян поднял тяжёлый взгляд, высокомерно вернул меню. Официант порозовел, коротко поклонился и ретировался. На столе появились напитки. Мужчины заговорили о делах, изредка прерываясь отведать гусиную печень или морского гребешка.

Старков вынул из портфеля бумаги. Он указывал ручкой на колонки цифр и негромко объяснял значение мелко отпечатанных прайсов. Лина с опаской следила, как теряется скатерть в тарелках. Она молча ела курицу под мятным соусом и тёплый салат из молодых кабачков в сладком соусе. Андрей прервал длинный монолог и переключился на сибас, только когда Олсену подали холодный ростбиф с горчицей и бутылку бургундского Кло де Вужо Гран Крю,

Лина заёрзала на стуле, бросила взгляд на часы, прикидывая, когда прилично ускользнуть.

– Вам скучно? – повернулся Олсен.

– Что вы, – она вздрогнула от неожиданности, – как и Андрей, я родом из металлургического города: заводы, трубы, дым… Мне близко всё, о чём вы говорите – все эти швеллера и листы... Пожалуйста, продолжайте!

Она поддела вилкой оливку, пожевала, пялясь на Старкова, чтобы не смотреть на Олсена, чей взгляд жёг профиль.

Ян откинулся на спинку, неторопливо раскурил сигару.

– Сколько вам лет?

– Двадцать три, – немного опешила Лина.

– В вашем возрасте, я считал – могу всё. Стоит захотеть. У вас есть цель, Лина?

– Цель? Не знаю... – она чиркнула ложечкой по сливочной поверхности десерта. – Возможно, мечта...

– С мечтами нужно быть осторожной. Они сбываются.

– Бывают несбыточные.

– Всё зависит, насколько сильно хотеть.

– И, если сильно?

– Тогда они отравят жизнь. Незаметно. По капле.

– А если без неё не жизнь, а выживание?

– У вас именно такая мечта? – пустив струю дыма, Олсен просверлил взглядом туманную завесу.

– Не важно. Как тогда?

– Тогда выживание покажется раем.

– Пусть так.

– Она может убить.

– А если, и это не важно?

– Дорога к мечте состоит из жертв. Вы готовы пожертвовать ради нее идеалами, убеждениями, людьми? – почти сердито спросил Олсен.

– Не знаю. Если понадобиться... – Лина поёжилась, не понимая, как разговор принял такой напряженный оборот.

– Обязательно понадобиться. Такие мечты кровожадны. Чем ещё, Лина? Ну же, отвечайте!