Если бы меня спросили снова

«Но как?» — растерянно уставилась она на Лизу. Откуда эта крепенькая невысокая фигурка? Этот рыжеватый блонд, так легко выгорающий на солнце. Эти глаза цвета… глетчерного льда?

— О чёрт! — как была с ножом для резки овощей в руках, так и рухнула на стул Ирка.

«Я так виновата перед ним…» — звучали в ушах слова Старой карги.

— Порезалась? — кинулась к ней Лиза.

Но Ирка даже не заметила, что раскроила палец.

— Эта девочка, Ана… — смотрела она на женщину.

— Да, — поняла та, что Ирка догадалась, заворачивая порезанный палец в салфетку. — Прижми крепче, я сейчас принесу пластырь. — И потом только добавила: — Она Петина родная сестра.

— Ничего не надо, — схватила её Ирка за руку. — Но как?

— Я надеялась, Петя сам расскажет, — села рядом Лиза. — Но чёрт с ним, пока они там заняты, — махнула она. — Да и какая разница кто расскажет, правда?

— Значит, девочка не погибла? — уставилась на женщину Ирка.

Вот в чём провинилась перед ним бабка: она не сказала правду.

Вот почему он летал в Испанию — он искал сестру.

— Но как? — повторила она.

Глава 47

— Петин отец вёз жену рожать, когда их машину сбил лесовоз, — ответила Лиза. — Мужчина погиб на месте, как написали в отчёте, удар пришёлся на его сторону, а женщину, его жену, довезли до больницы ещё живой. Мы ведь их ждали, он звонил в больницу, спрашивал сколько у них времени, переживал, что делать, если начнутся схватки, а на улице метель, поэтому поехали искать. И нашли.

— И девочка выжила? Но Алевтина Викентьевна…

— Девочка выжила, — кивнула Лиза. — И родилась доношенной. Девять баллов по Апгар, несмотря на аварию. Я была тогда молодым, но единственным акушером на весь район. Я слышала её первый крик и последний вздох её мамы. — Лиза посмотрела на промокшую от крови салфетку на Иркином пальце. — Давай, я всё же перевяжу.

— К чёрту! — убрала Ирка руку под стол.

— Нет, нет, подними повыше, а то кровь пойдёт сильнее, — запротестовала женщина.

— Его бабка не могла забрать грудного ребёнка, — послушалась Ирка и поставила руку локтем на стол.

— Ну куда в её возрасте двое детей? Ладно Петя, ему уже двенадцать, но грудничок? И я прекрасно её понимаю. Поэтому она написала отказ. А я удочерила девочку. Так у меня появилась дочка Анечка. Аной с одной «н» её назвали уже потом здесь, в Испании, когда я вышла замуж за Альваро.

— А как вы оказались здесь? Как познакомились с Альваро?

— С Альваро, — она тепло улыбнулась. — Я всем говорю, что мы познакомились в интернете, так проще, ничего не надо объяснять. Но на самом деле нет. На самом деле он приехал в нашу глухую тайгу, когда Анечке уже исполнилось два, по работе. Как инженер и специалист, чтобы собрать и настроить какую-то технику, что купила малайзийская компания у его фирмы. Малазийцам отдали в пользование на много лет участок в тайге, они закупили испанское оборудование. Вот с этим оборудованием и приехал в нашу глушь Альваро, чтобы научить им пользоваться лесозаготовителей. Случайно вывихнул плечо, а я помогала хирургу его вправить. Так мы и познакомились. Потом он, конечно, уехал. Но стал звонить, писать, — улыбнулась Лиза. — А потом приехал и забрал нас с Аней. Так мы очутились в Ла-Корунье.

— А Петька? — оценила разрезанный палец Ирка. Кровь остановилась. Жить будет.

— Мы с Алевтиной Викентьевной договорились, что Пете ничего не скажем. И так мальчишке тяжело, потерять сразу и мать, и отца, зачем ему ещё переживать из-за маленькой сестрёнки. Но с год назад он наткнулся на старые документы, те самые по усыновлению и начал искать сестру. Сначала приехал в деревню, где они жили. Потом в больницу, где я работала. Ему дали мой адрес в Ла-Корунье. И он написал, позвонил, приехал.

— Познакомился с Аной и Софией, — догадалась Ирка.

— Сонечка та как-то сразу в него влюбилась, — сказала Лиза, наклонившись, шёпотом. — Он ей так понравился, что она и говорить ни о чём другом не могла, только о нём. А он нет. Он к ней сначала очень прохладно, — вздохнула Лиза, — вроде не затем приехал. Но потом…

«Чёртов ты бабник, Север!» — выдохнула Ирка и понимающе кивнула:

— Потом не устоял.

— Не знаю, как уж у них там всё закрутилось, — всё же принесла пластырь Лиза. Ловко наклеила Ирке на палец. — Но она забеременела, и он… наверное, это всё и решило.

— Угу, он, как честный человек, был обязан жениться, — горько усмехнулась Ирка.

«И она забеременела, а я не смогла», — жгло грудь. Беспощадно, нестерпимо.

Ирке даже не надо было объяснять, почему Север ничего не сказал про сестру: бабке — потому что был зол, что она его обманула и столько лет скрывала, что его сестра жива, Ирке — потому что где сестра, теперь была София.

И почему за ним в Сомали приехала Лиза, почему он написал именно ей, Ирке тоже не требовались пояснения. София беременна, да и что с них взять с этих переполошенных испанок, то ли дело наша доктор.

— Мы же детски боимся страданий… и умеем лишь плакать, любя… — хмыкнула Ирка. — Любите Цветаеву?

— М-м-м… скорее нет, чем да, — пожала плечами Лиза.

— Вот и я, похоже, больше не люблю. А Федерико Гарсиа Лорку?

.