Если бы меня спросили

«Ты умеешь думать?» — Вадим недовольно дёрнул головой.

— Да, я погорячилась. Была неправа. Несправедлива, требовательна. Нетерпелива. Кыс, прости меня! — она выгнула шею, чтобы жалобно на него посмотреть.

Воскресенский нагнулся, чтобы поднять разлетевшиеся листы.

Кристина демонстративно бухнулась на пол рядом.

— Кыс, ну прости, — задрав голову, заглянула в лицо. — Давай всё забудем. Начнём сначала. Я согласна: я не имела права предъявлять тебе претензии. Не имела права проявлять недовольство, — ползала она вслед за ним на коленях. — Не должна была ничего требовать. Вот, — протянула она залетевший под журнальный столик лист, задержалась глазами. — А это что?Мистер Воскресенский, зэ... — проговаривая вслух, попыталась прочитать английский текст.

— Это тебя не касается, — забрал у неё Вадим документ. — Мой ответ: нет. У тебя всё?

Что ей будет тоскливо без его денег и его шикарной квартиры, он даже не сомневался. Что Кристина вернётся, будет уговаривать, пытаться возобновить отношения — тоже.

Вадим сказал бы ей «нет», даже не будь у него Ирки, а уж теперь — тем более. Это даже не обсуждалось.

— А так? — подтянула она его к себе за бёдра. Полотенце поползло вниз по ягодицам. Её губы едва не коснулись того, что оно прикрывало.

— Да чтоб тебя, Кристина! — оттолкнул её Вадим, подхватил полотенце. — Не заставляй меня быть грубым, а? Бери свои вещи и вали. Давай, давай, — скривился он.

Ну, не силой же её выталкивать, чёрт побери!

— Ладно, ладно, — опёрлась Кристина о стеклянный стол, протянула Вадиму руку. — Помоги!

Он подставил ладонь, помог ей подняться. Девушка уткнулась лицом в его грудь.

— Ну ты же будешь по мне скучать, правда, Кыс? — преданно заглянула в глаза.

— Обязательно, — кивнул Вадим и выразительно посмотрел на дверь.

Где-то в глубине души ему даже было её сейчас жалко. Она всё же была безобидной и какой-то беззлобной, что ли, за это он, наверное, её и выбрал. Он так устал от сук, что считал Кристину удачной партией.

Но, как оказалось, беззубость наскучивает быстрее стервозности и порождает желание быть жестоким. Собственная жестокость вызывает отвращение к себе. А когда противно от самого себя, угнетает. Нет, девушка без характера — не его вариант.

«Ну хоть ты найди себе нормального парня», — вздохнул Вадим, закрывая за Кристиной дверь.

Глянул в разбросанные бумаги, что прислали из суда. Вадим подал иск, чтобы оспорить право на свою часть активов, прихваченных Норой.

Она напрасно думала, что он покорно отдаст ей всё и забудет.

Да, ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. Потребовался план, детектив, адвокат, большая подготовительная работа. И Вадим не сильно рассчитывал, что у него получится: ему был важен процесс, а не результат. Нужен терапевтический эффект от борьбы, а не возмездие как таковое. Но на первом же заседании его право на созданный программный продукт признали приоритетным и обязали истицу выплатить и стоимость разработки, и полученную прибыль.

Вадим как раз собирался набрать адвоката, чтобы сказать, что бумаги пришли, узнать, как дело двигается дальше, ждал, пока проснётся западное побережье, когда явилась Кристина.

Однажды отец сказал, что он трусливый щенок и не умеет сражаться за своё. Что скорее сдохнет в собственном дерьме, чем вцепится кому-то в глотку. Это было обидно, но справедливо: Вадим не умел драться.

Тогда не умел, да и сейчас не сильно преуспел в размахивании кулаками.

Но сегодня отец мог бы им гордиться — Вадим отстоял свои деньги и свою интеллектуальную собственность.

Жаль, что отец этого никогда не узнает.

А может, не жаль, ведь адвокат Борис Викторович Воскресенский наверняка бы сказал: «Тебе просто повезло, что она не явилась».

Нора действительно легкомысленно не пришла на суд. Посчитала притязания Вадима нелепыми, его неказистого адвоката в старом плаще — типичным неудачником, посмеялась над их тщетными, по её мнению, потугами.

— Ну, посмейся теперь! — хмыкнул Вадим и сгрёб со стола бумаги.

Когда Норе пришла повестка, она ему позвонила.

34

— Боже, мальчик мой, ты всё не можешь пережить, что я тебя бросила? — презрительно хмыкнула она. — Нанял сыщика, надеясь хоть как-то заглянуть в мою жизнь? Узнать, как я без тебя? Я тебе и так скажу. Прекрасно, Вадичка. У меня всё хорошо. Если ты надеешься вытащить меня на заседание суда, чтобы увидеть — напрасно. И знаешь, раз решил тягаться со мной, мог бы нанять адвоката и посерьёзнее, а не это недоразумение в обносках.

Вадим мог бы рассказать ей легенду про Генри Форда, которому тоже однажды попеняли, что он носит потёртый плащ, на что владеющий по всему миру заводами по производству автомобилей промышленник ответил: «Да, этот плащ достался мне по наследству и выглядит не лучшим образом, но даже в нём я остаюсь Генри Фордом».

Когда у человека есть имя, ему не нужны лишние атрибуты доказывать свою значимость.