Если бы (СИ)

Девушка послушно перевернулась на животик и приподняла бедра, умоляя Салазара. Но вместо того, чтобы ощутить плоть мужчины, она вдруг почувствовала веревки, обвившие тонкие руки и ноги и привязавшие ее к кровати. Вслед за тем грудь обхватила кожаная портупея с металлическими кольцами, такие же кожаные полоски стянули икры.

— Что ты делаешь? — изумилась Адель, впервые заподозрив неладное. Она попыталась освободиться, но тщетно, и вдруг, совершенно сковав движения, Салазар прилег на нее сверху. Он запустил руку меж телом и постелью, чтобы добраться до ее груди, и несколько раз прихватил зубами мочку уха, вырвав у девушки громкие стоны, заставив ее изогнуться. Он покрыл беззастенчивыми поцелуями и ее шею, и ключицу, и острые плечики.

— Салазар, пожалуйста…

Слизерин, торжествующе и недобро ухмыляясь, легко угадывая желание неопытной девушки, приподнялся и едва коснулся ее изнывающего лона пальцами.

— Да, да… Здесь… О, Салазар, прошу!

Самодовольно хмыкнув, маг слегка надавил и слабо потер розовые губки, как будто лишь на пробу. Адель заерзала сильнее, стараясь насладиться его прикосновениями, но Салазар не позволил. Она протестующе захныкала.

— Терпение, Адель, — как Мефистофель, проговорил снова Салазар. Он вдруг встал с кровати и, снова взяв палочку, взмахнул ею. Тут же появились новые веревки и, зацепившись за кольца на портупеях и за остов кровати, совсем обездвижили Адель. Она ахнула.

Салазар отложил палочку и теперь поднял со стола отложенные туда рубашку и ремень. С дико бьющимся сердцем Адель смотрела на него. И сознание на миг прояснилось: что она творит, боже! Это же Салазар! Он ведь на все способен! Адель и впрямь страшилась могущественного мага, на какой-то миг даже пожалела, что с ним связалась. Однако не в характере ее было бояться. Она успокоилась и заставила себя сосредоточиться. Но Салазар, глаз с нее не спускавший, не дал ей воспользоваться магией, и по телу Адель прошел легкий, безболезненный, но неприятный разряд.

— Веди себя хорошо, бестия, — усмехнулся маг. Он расправил рубашку и встряхнул ее.

— Что ты делаешь? — тихонько прошептала Адель, глядя на то, как он с треском рвет свою рубашку.

— Ты уже спрашивала, — сказал Салазар, растягивая слова.

— Ты не ответил…

— Ах да, верно! — глумливо произнес он, и у Адель ухнуло сердце. Вот и вырывалась из Слизерина дьявольская сущность, а она добровольно прыгнула к нему в когти. У девушки засосало под ложечкой.

— Что я делаю?.. — повторил Салазар. Он сел возле Адели, вытянутой как струнка на постели, и рядом положил ремень и кусок рубашки.

— О, девочка моя, раз уж такой момент представился, я не могу его упустить.

Он погладил тугое плечико, ласково и даже нежно провел по спине, ниже, погладил ножки, опоясанные кожаными ремнями с металическими колечками, за которые держались веревки. Но теперь от каждого его касания у Адель захватывало дух, она готова была потерять сознание. И вот Слизерин навис, поцеловал в плечо. Снова обхватил грудь и стал легонько дразнить сосок.

Почувствовал, как бьется сердце.

— Боишься?.. — прошелестел Салазар.

— Отпусти меня… — не то с мольбой, не то с угрозой слабым голосом потребовала Адель.

— Умница, боись. Такой я хотел видеть тебя всегда. Покорной и трепещущей.

Салазар оттянул сосок, и девушка снова тихо ойкнула.

— Ауч! Больно!

— Сейчас будет еще больнее.

— Салазар!

Адель начала возмущаться и биться в путах, но маг взял кусок рубашки и скрутил его в жгут. Этим жгутом он, изловчившись, «обуздал» вырывающуюся девушку; скрученная рубашка, как уздечка, закрыла ее ротик. Салазар с помощью магии закрепил жгут на затылке, чтобы норовистая девушка не стянула его. А та была слишком взволновала, чтобы применить магию. Она только шипела, посылая в адрес Слизерина неразборчивые проклятия.

— Я искренне горд тобой, девочка моя, — заговорил Салазар, взявшись за ремень. — И хочу видеть тебя предовольной, но… Я так часто хотел хорошенько отлупить тебя за непочтение ко мне, Салазару Слизерину, сеньору де Вержи, графу де Шалону, милорду Дорсетскому и прочая, прочая, прочая… перед которым склонялись все сильнейшие люди мира, отхлестать тебя за твои бессовестные выходки, за вопиющее пренебрежение ко мне в иной раз… И вот теперь ты, бестия, не убежишь, а я возмещу… Как это нынче у крючкотворов говорится? Моральный ущерб?

Адель как могла оглянулась, но Салазара не увидела. Он встал на колени позади нее, и кровать слегка прогнулась. Девушка услышала, как звякнула снятая пряжка, которая соскользнула на пол, раздался хлесткий звук ремня, сложенного вдвое.

— За то, что мерзавцем назвала.

Свист и удар слились в одно. Адель зашипела и дернулась от острой жгучей боли.

— За подлеца.

Салазар снова с удовольствием опустил ремень на ее покрасневшие бедра.

— За «сволочь слизеринскую».