Если бы всё было иначе

Я закатила глаза. Я слишком устала, чтобы пытаться понять, за что Ро злится на брата в этот раз. Ро всегда завидовал Люку, и у него были на то основания, поскольку его старший брат с кажущейся легкостью получал оценки, о которых Ро мог только мечтать. Но с другой стороны, трофеи на полке являлись очевидным подтверждением того, что Ро мог похвастаться успехами в других областях. Насколько я знала, на корте у Ро за всю жизнь не было ни одного неудачного дня. В этой ситуации присутствовала определенная доля иронии: хоть каждый из братьев считал, что второму живется не в пример легче, чем ему, я отчетливо видела, как усердно они оба работают над тем, что любят. Конечно, они оба родились одаренными, но при этом они много старались, чтобы развивать свои таланты. Почему они сами не могли это признать? И почему за последние несколько месяцев пропасть между ними стала еще шире, чем раньше?

СЕЙЧАС

– Ты задаешь мне вопросы, на которые я не могу ответить, – упорно повторяет Эрни, откинувшись на спинку кресла-качалки.

– Вы попросили меня записывать в кроссворд ответы!

– Да, но я думал, что ты будешь сначала придумывать ответы, а потом уже их записывать, – говорит он.

– Эрни, – вздыхаю я.

– Джессика, – отзывается он.

– Меня зовут не Джессика, я же вам говорила. – Я вспоминаю, как мы с мамой разговаривали про мое имя. – Хоть меня и могли так назвать.

– Хмм, – протягивает он. – Никогда раньше не встречал девушек, которых звали бы просто Джесси.

– Я единственная в своем роде, – подмигиваю ему я.

Он фыркает.

– Тебе просто повезло, что ты не знакома с моей внучкой. Она обожает добавлять суффиксы к именам. У нее ты превратилась бы в Джесситтифер. Или Джессикьюлз.

Я смеюсь.

– Ладно, оставим кроссворд в покое. Давайте сегодня сходим погулять?

– Если ты считаешь, что за свои восемьдесят с лишним лет я недостаточно настрадался, тогда да, конечно, пойдем гулять.

– Отлично, – говорю я и хлопаю в ладоши. – Погода сегодня чудесная.

Эрни фыркает, а я иду за его ботинками. Он наклоняется вперед и пытается надеть их дрожащими руками. Я не предлагаю помощь, потому что знаю, что он любит справляться с этой задачей сам. Я приношу ему ходунки, он встает, опираясь на них, и идет за мной к двери.

Проходя по коридору, мы встречаем нескольких других постояльцев и пару медсестер. Все они радостно нас приветствуют, кроме одной низенькой седой старушки, которая буравит Эрни взглядом, открывая соседнюю дверь.

– Это Кларисса, – шепчет Эрни, когда она скрывается в своей квартирке и захлопывает за собой дверь. – Без сомнения, сущий ангел на земле.

– Я бы тоже на вас сердилась, если бы вы всю ночь не давали мне спать, стуча по стене теннисным мячом, – говорю я, и он оглушительно хохочет. Мне начинает казаться, что своими словами я только его поощряю.

Мы гуляем по саду, а потом присаживаемся на скамейку под раскидистым деревом.

– Видите, как хорошо? Разве не стоит чуть пройтись ради свежего воздуха и солнышка?

– Пфф. Не думаю, что на прошлой неделе нам завезли новое солнце. А старое я и так уже видел, – ворчит он.

Следующие несколько минут Эрни молчит, и я даю ему насладиться тишиной.

Наконец я спрашиваю:

– О чем думаете?

– Пытаюсь придумать, как убедить внуков прислать нам такую пукающую штуку на пульте управления, – отвечает он. – Мне кажется, Клариссе понравится, если я включу ее за обедом.

Я качаю головой.

– Оставьте бедняжку в покое.

Эрни улыбается.

– Так когда ты уйдешь?

– Уйду? – переспрашиваю я. – У нас с вами еще целый час!

– Нет. Я имею в виду насовсем.

Я прищуриваюсь.

– Еще очень не скоро.

Он знаком просит меня помочь, и я подтягиваю ходунки поближе к нему, чтобы он мог опереться на них и встать.

– Если бы я не так хорошо вас знала, то подумала бы, что вы хотите от меня избавиться.

– Просто мне больно видеть, как молодая девушка, у которой столько всего впереди, откладывает жизнь на потом, чтобы возиться с таким старым хрычом, как я. В наши дни молодежь, что ли, больше не учится в институтах?

– Некоторые учатся.

– А ты?

– Может, в следующем году.

– Ты разве не закончила школу? Почему не уезжаешь сейчас?

– Я не готова, – говорю я. – Не знаю, кем хочу быть.

– Что за ерунда! Никто не становится тем, кем хочет быть, – отмахивается он от моих слов. – Ты просто приезжаешь в институт, пытаешься не ударить в грязь лицом и надеешься, что никто ничего не заметит.

«А что, если ты уже ударил в грязь лицом?» – хочется спросить мне. Что если ты еще стоишь на домашней базе, но уже потерял все шансы на победу? Что тогда?

– Из тебя получилась бы хорошая медсестра, – говорит он. – Но я бы на твоем месте не выбирал профессию, в которой нужно часто пользоваться словами. С кроссвордом ты потерпела полное фиаско.

Я приоткрываю дверь и жду, пока он зайдет в здание.

– Моей задачей было записывать то, что вы мне скажете!

– Кроссворды решаются не так, – заявляет Эрни, и я закатываю глаза.