Если бы всё было иначе

– Ты не знаешь, чего бы он захотел, – выпаливаю я, прежде чем успеваю взять себя в руки. Я ненавижу, когда люди говорят за тех, кто не может высказаться сам.

– Нет, знаю, – мгновенно отвечает Эрик. – Он сделал бы ради тебя что угодно.

От его слов у меня сжимается желудок – они слишком похожи на то, что Люк сказал мне в субботу. Чувство вины обвивается вокруг моих внутренностей, словно лассо.

– Это все из-за Люка? Ты решил поговорить со мной, потому что мы…

Эрик качает головой.

– В смысле, и из-за этого тоже, но не только. Я просто начал задумываться: может, то, что случилось тем вечером, было сложнее, чем мне казалось. А даже если нет, он все равно был твоим лучшим другом. Он надрал бы мне задницу за то, что я относился к тебе как последняя сволочь.

Я заставляю себя сохранять спокойное выражение лица, хотя от подступающих слез у меня сжимается грудь.

– В общем… извини, – говорит Эрик. – Вот и все. Это то, что я хотел тебе сказать.

Он выглядит так, словно у него гора спала с плеч, но у меня такое ощущение, что теперь ее несу я. Меня никогда не удивляло, почему Эрик так со мной поступал. Он знал Ро лучше кого бы то ни было. Кроме того, о случившемся тем вечером ему было известно гораздо больше, чем почти всем остальным. Так за что он извиняется?

Все, что он думал обо мне эти последние девять месяцев, – полная правда. Как бы мне ни было больно слышать его слова, они приносили мне нечто похожее на облегчение: по крайней мере, кто-то говорил обо мне то, что нужно было сказать.

– Спасибо, – запоздало произношу я. – Это… спасибо.

Он кивает.

– Без проблем.

– Мне нужно работать, – говорю я.

Он говорит, что ему тоже, и удаляется.

Когда я возвращаюсь в здание, Уиллоу встречает меня нетерпеливым взглядом.

– Ну что там?

– Он хотел извиниться, – говорю я.

– Это же отлично!

– Это странно.

– Нет, отлично! И уже давно бы пора. Он так себя вел, потому что вы поссорились в средней школе?

– Ага, – лгу я.

У нас больше нет времени это обсуждать, потому что в комнату заходят дети. Мы здороваемся с ними, и начинается очередной рабочий день. В столовой Люк садится рядом со мной, и пока мы обедаем, его рука все время лежит у меня на плече или спине. Не знаю, как это нас характеризует, но притворяться парой стало легко и естественно. Днем мы Дюк и Джей-Джей. Ночью мы прежние Люк и Джесси, но ни одна из этих личин даже близко не походит на нас, которые есть на самом деле.

В среду вечером, после работы в лагере и пары часов, проведенных у Эрни, я стою в своей комнате и перебираю содержимое шкафа с одеждой, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Я знаю, что это всего лишь ужин, что на нем будут только родители и Люк, который привык видеть меня потной, неухоженной, ненакрашенной и расхаживающей по культурно-спортивному центру в футболке с символикой лагеря. И все-таки я не могу убедить себя не беспокоиться.

«Это всего лишь представление. Он согласился прийти, только чтобы подкрепить нашу выдумку», – снова и снова повторяю себе я, но мой мозг непреклонен. Сколько бы я ни говорила себе расслабиться, я каждый раз ловлю себя на том, что стучу пальцами по любой поверхности, которая попадается под руку. Я примеряю пять разных вариантов и наконец останавливаюсь на блузке, спадающей с плеча, и черных джинсах. Я крашу ногти на руках и ногах. Господи, я даже прыскаюсь духами.

– Отлично выглядишь, – говорит папа, когда я захожу на кухню. Он режет овощи для салата, а мама достает из духовки чесночный хлеб.

– Спасибо, – отзываюсь я. – Вам помочь?

– Не надо. Думаю, у нас все готово, – говорит мама. – Только проверь, пожалуйста, поставила ли я на стол достаточно стаканов.

Я иду в столовую и едва успеваю закончить осмотр, как раздается звонок в дверь.

– Я открою! – кричу я и бегу в холл. Люк стоит на пороге, засунув одну руку в карман и держа в другой букет роз. Ему очень идут серые брюки и светло-голубая рубашка на пуговицах, но его взгляд мечется туда-сюда. Как будто он волнуется или что-то вроде того.

– Привет, – говорю я, и когда он наконец смотрит мне в глаза, бабочки в моем животе начинают исполнять странный танец. – Выглядишь… шикарно.

Он приподнимает бровь.

– Тебя это удивляет?

Я слышу, что мама выходит из кухни, поэтому становлюсь на цыпочки и целую его в щеку на случай, если у нас уже есть зрители. Ощутив запах одеколона, исходящий от его шеи, я уже не так глупо себя чувствую из-за духов и пяти примеренных нарядов. Сегодня Люк явно вошел в роль.

– Ну, ты ведь уже знаком с моими родителями, – тихонько говорю я, делая шаг назад.

– Но не в качестве твоего парня.

Сердце в моей груди начинает колотиться, но нервозность превращается в печаль, когда я думаю, что все могло бы быть иначе. В каком-то другом мире все это могло бы происходить по-настоящему. Мы с Люком могли бы встречаться, и тогда его визит стал бы знаком того, что маме становится лучше, а следовательно, поводом для праздника.

Люк заходит в дом и замечает, что на мне нет туфель.

– Мне снять ботинки?

Я качаю головой.