Если что я (не) умру

Я очень категорична к себе. Если что-то не удаётся или является слегка не идеальным, оно летит в мусор вместе с моей самооценкой. Я не позволяю сделать себе что-то не так. Критично отношусь к собственным ошибкам. Мне даже неловко говорить, что я перфекционист, потому что – а как такой далеко не идеальный человек может им быть? Это же смешно. Но перфекционизм не заключается в том, что ты всё делаешь идеально. Ты только хочешь всё так делать. А поскольку это недостижимо, чаще всего не делаешь ничего. Даже не начинаешь. Таков был и мой девиз: всё или ничего. Я либо цеплялась за каждую мелочь, пытаясь довести себя до совершенства, либо бросала всё и опускалась на самое дно, всё больше погружаясь в депрессию. Если я занималась спортом, то до изнеможения, пока мои мышцы не затвердели от чрезмерных нагрузок. Если бросала спорт, то целыми днями лежала на диване и ничего не хотела делать. Я сходила с ума в четырёх стенах, но мне не хватало сил, чтобы что-то изменить. Часто я думала, что вовсе и не больна, а просто я вот такая. Ленивая. Глупая. Страшная. Никчёмная. И дверь в жизнь для меня закрыта. Потому что считала себя бесполезной. Потому что загнанных лошадей в конце концов пристреливают. В одно время от нервов у меня появилась экзема на руках. Мне казалось я просто разваливаюсь на кусочки. Разлагаюсь. Исчезаю сама для себя и для других людей, которых я уже очень давно не видела. Я хотела умереть, но даже этого не могла. Это было так больно, что я сомневалась, что когда-нибудь снова смогу быть счастливой. Мне просто нужно было исчезнуть. Почему никто не понимает, что я не справляюсь и меня пора отпустить?

P.S. Во мне всегда жила хорошая девочка. Она тихо разговаривает, на «как дела?» вежливо отвечает «хорошо» и считает, что высшее образование обязательно. Среди людей она делает вид, что такая же. Нормальная. Что ей тоже весело и она понимает смысл всей этой жизни. Но ей не весело и она не понимает. Вечером эта девочка приходит домой и даже не знает, что внутри она мертва. Она только сворачивается калачиком в постели и плачет. Тихо, чтобы никому не мешать. Как это умеют только воспитанные девочки. А на следующее утро всё повторяется. И так до тех пор, пока однажды она чертовски не устаёт крутиться в этом бесконечном колесе фальшивой радости. Тогда она решает, что следующее утро будет другим. Ей ещё немного сложно не возвращаться к старым привычкам, но успехи уже есть, и она улыбается. Не потому что надо. Потому что хочется. Улыбается и знает, что теперь, после стольких лет, она может быть свободной.

Моя свобода не в том, чтобы быть идеальной. Она в том, чтобы расслабиться и позволить себе быть собой. А это значит иногда ленивой, грустной и апатичной. Не совершенством с улыбкой в идеальные 32 зуба. Просто девушкой. Просто человеком. Слабым и уязвимым. Как ни странно, позволяя себе это, чувствуешь прилив сил. А может это закономерно, ведь только сильный человек может не бояться показать свои слабости. Я не такая уж сильная, я всё ещё боюсь некоторых вещей, но точно сильнее, чем была. Терпеливее. Выносливее. И я бы даже сказала за это «спасибо» своей болезни, но пока не могу. Пока она не отступила и пока я всё ещё борюсь, никакого «спасибо» не будет. Может быть позже мы пожмём друг другу руки и разойдёмся в разные стороны. Но сейчас рано. Всё ещё очень рано.

…

Из неопубликованных разговоров:

Если бы я вела диалог сама с собой, он, вероятно, выглядел бы примерно так:

– Ты страшная.

– Да? Я знаю.

– Глупая.

– Догадываюсь.

– У тебя плохо получается вот это и это.

– Ничего нового.

Глава 12 Выбери меня

Ты должен уважать себя, а не удовлетворять эмоциональную зависимость: «я хочу всем нравиться». (с)

– Юль, можно отдать эту игрушку Серёжке? – спрашивает мама.

Я смотрю на Серёжку, его маму и робко отвечаю:

– Можно.

Как только гости вместе с уже не моей игрушкой уходят, я начинаю рыдать. Я не могла сказать «нет» при всех. Это невежливо. Меня учили делиться, хотя делиться не хочется. Я не жадная, но это МОЯ игрушка и МОЯ мама. Неужели она выбирает не меня? Было ещё пару случаев, когда по моим ощущениям, выбирали не меня. Например, когда к нам приехала девочка Алина, и мы с ней шуточно боролись, играя в какую-то игру. Мои дядя и тётя активно болели за неё, а не за меня или даже просто ни за кого.