Если я исчезну

Эти слова, сорвавшиеся с твоих губ, меня слегка волнуют.

– Что же мне им сказать?

Твои глаза лучатся теплотой, и ты улыбаешься.

– Расскажи им, что случилось.

Офицер Харди навещает меня в больнице в Вайрике. Я удивлена, что он проделал весь этот путь. Я полагала, что он будет ждать до последнего или вообще не придет. Вместо этого он входит в мою комнату с виноватым видом, как нашкодивший ребенок. Его плечи опущены, глаза затуманены, и мне интересно почему. Я думала, он ненавидит Бардов.

Он садится на стул рядом с моей койкой, где до этого не сидел никто, кроме тебя, и начинает пересказывать мне события того дня. Я готова обсуждать любые мелочи. К тому же я испытываю такое облегчение, что он наконец-то меня слушает, что практически не слежу за тем, что говорю.

– А потом я спросила его о Флоренс, и он стал огрызаться.

– Огрызаться? – переспрашивает Харди, будто я только что придумала это слово. Он поднимает голову, и больничные лампы освещают следы неаккуратного бритья на его щеках и оспины вдоль челюсти.

– Он казался рассерженным.

– Что значит «рассерженным»? Что конкретно он сделал?

– Ничего такого.

Он откидывается на спинку стула, как будто так и думал, как будто это я мучаю его, отвечая на его вопросы. Не-е-ет, не забота о Бардах заставила его прийти ко мне. Он переживает за Гомера. Я же думаю о том, что и Джед любил Гомера, и город любил Гомера, даже мне Гомер нравился. Все любили Гомера с такой же силой, как ненавидели твою мать, а я думаю: «Он мертв», – и на этот раз озвучиваю свои мысли.

Офицер Харди наклоняется вперед.

– С чего вы это решили?

– Я… – И тут мое сердце начинает раскалываться. Я отчетливо начинаю понимать, что шутки кончились и это – настоящее расследование, настоящий допрос. Из тех, что будут занесены в протокол. Из тех, что будут использованы в качестве доказательств. Из тех, что будут использованы для воссоздания реальной картины преступления. И я понимаю, что мне нельзя признаваться, что я знаю о смерти Гомера. Если я скажу ему, что это ты мне рассказала о его гибели, то расследование переключится на тебя; но если я этого не сделаю, то следствие продолжит работать со мной. Ведь это я нашла тело Джеда. Я нашла тело твоего отца. Я была там, где застрелили твою мать. – Я просто подумала, что если он отравил ранчо, то, возможно, по ошибке, мог и сам отравиться.

– Это довольно хорошее предположение. А вы знаете, как он оказался в церкви?

– Я не знала, что он был в церкви. – Я всегда думала, что если я когда-нибудь буду вовлечена в настоящее полицейское расследование, если я буду давать показания под протокол, то буду говорить только правду. Но оказывается, что мечты мечтами, а на самом деле я такая же, как и в реальной жизни.

– Не знали?

– Откуда мне было это знать?

– Извините. Я был уверен, что вы всегда все знаете. – Он устраивается на стуле поудобнее. – Клементина сказала, что он иногда приходил туда поздно вечером, чтобы встретиться с прихожанами, которые попали в беду. Есть идеи, с кем он мог встречаться в тот день?

– Почему бы вам не проверить выписку его телефонных звонков? – Я совершенно не удивлена тому, что указываю ему, как делать его работу.

– Мы так и сделали. Догадайтесь, откуда поступил звонок. Вам это точно понравится.

– Откуда?

– Из его собственного дома.

– Может, он сам себе позвонил.

– Похоже на то.

Я пытаюсь вернуть разговор в нужное русло, вернуться к Гомеру до его смерти.

– Как бы то ни было, мы поговорили о Флоренс, а потом разошлись в разные стороны. Я вернулась к своей машине. А он направился к системе водоснабжения.

– Он сказал вам, что собирался сделать?

– Он сказал, что собирается кое-что проверить.

– Он сказал, что именно?

– Нет.

– А было у него с собой что-нибудь необычное?

– Нет. Но он приехал на квадроцикле Эдди. А она хранила яд в багажнике.

– Вы уверены?

Я точно не помню, видела ли я отраву в багажнике.

– Я не помню.

– Ты не помнишь?

Я прижимаю пальцы к вискам, воображая головную боль, прежде чем она появляется на самом деле.

– Меня тошнит.

Офицер Харди ерзает.

– Миссис Флис…

– Мисс.

– Без разницы. Мертвы реальные люди.

– Может, для вас они и реальные, – сгоряча отвечаю я, не подумав, и тут же ужасаюсь. Я прикрываю рот рукой. Неужели твои родители никогда не были настоящими для меня? А твой брат? А Джед? Или все это была просто какая-то игра, какой-то трюк, который ускользнул от меня? – Нет, я не это имела в виду. Просто вам было наплевать, пока это не коснулось лично вас, пока это не коснулось кого-то, кто вам дорог. А мне и тогда было не все равно. – Но правда ли это? Действительно ли меня волновали другие люди? Или я монстр? Неужели я так потерянна? Неужели я настолько отчуждена от мира, что даже не могу понять, что передо мной массовое убийство? Не в подкасте, не по телевизору, а в реальной жизни?

Офицер Харди откидывается на спинку стула.

– Я удивлен, что ты ничего не сказала о ней.

– О ком? – задаю я вопрос, будто не знаю, что он имеет в виду тебя.

– О Рэйчел. О той женщине, которую ты так упорно искала. Она вернулась, да будет тебе известно. С еще одной дикой историей.