Если хочешь быть волшебником

Лева еще раз окинул взглядом помещение и невольно усмехнулся: неужели Николай не понимает, что его затея просто нелепа. На таких «заводах» впору кур ощипывать, а не мотоциклы делать. Невинным тоном он спросил:

— Как называется человек, который любит всякую дрянь подбирать, ну там гвозди, подковы, битую посуду, копыта дохлых лошадей и так далее? У Гоголя про такого есть.

— Называется Лева Ракитин, — в свою очередь невинным тоном ответил Николай.

— И не смешно тебе?.. Гляди, сколько здесь лома понатаскано, хорошей домне на месяц хватит.

— Вспомни лучше, как называется человек, который клятву нарушает. — И, обернувшись грудью к Леве, уже не сдерживая себя, Николай спросил: — Ты помогать будешь, как обещал?.. А если насмехаться пришел, то лучше проваливай!

— Я обещал помогать, если увижу толк в работе, а этого-то пока нет.

И с независимым видом Лева вышел из сарая. В душе он был готов согласиться, что из собранных Николаем деталей, может быть, и удалось бы «сколотить» нечто подобное мотоциклу, но в то, чтобы эта машина могла действовать, Лева совершенно не верил.

Ослепленный ярким дневным светом, крепко прищурив глаза, Лева шел по двору. Сначала он услышал песенку:

— Колесо, не уставай,
Колесо, катись давай —
Я тебе велю…

Потом что-то легкое, упругое ударилось об него, отскочило и с металлическим дребезжанием упало. Раздался смех Леночки, поднимавшей свой обруч.

— Он чуть-чуть через тебя не перепрыгнул. Давай попробуем еще раз?

— Все ты за колесом своим гоняешься, — поморщился Лева. — Оно ж тебя замучит, несчастная!

— Сам ты несчастный! Почему не придумаешь такого колеса, чтобы оно само катилось, без подгоняния, и меня бы повело далеко-далеко, а то наш двор мне уже наскучил.

— Ты устанешь за таким колесом бегать.

— Не устану. У меня ножки крепкие. Бабушка даже ворчит, что туфли каждый раз рвутся, а я разве виновата?

— К чему тебе такое колесо? — спросил Лева, подбрасывая обруч и хватая его на лету.

— Я побегу за ним далеко-далеко… Везде побываю: и там… и там… и там… — Леночка поворачивалась во все стороны, показывая руками, где ей хотелось бы побывать.

— Не умею я выдумывать, — должен был признаться Лева, — да такого и нельзя придумать.

— Потому, что ты неумейка, — заключила Леночка. — А вот Старый мастер сказал, что можно.

Она взяла из рук Левы свой обруч, толкнула его и побежала прочь.

— Это неправда, такого никто не мог обещать, — крикнул вдогонку Лева, выходя на тротуар.

— Чего печалишься, дружок? — услыхал он знакомый голос. Позади стоявшей у тротуара грузовой машины, мимо которой он проходил, монтировал скат Савелий Дмитриевич.

— Вы и автомобилем управлять умеете? — обрадовался встрече Лева.

— Умею, — отозвался тракторист. — Однако в данном случае я просто пассажир. Шофер меня вот работать заставил, а сам за папиросами в магазин побежал… Ты в этом доме живешь?

— И я, и Коля здесь живет. Хотите, я позову его?

— Зачем? — улыбнулся Савелий Дмитриевич. — Мы еще увидимся не раз — теперь и я в этом доме малость поживу. Нижний этаж, комната семь.

— Там же общежитие!

— Вот именно!.. И мне там койку дали, пока не закончу курсы механизаторов, так что временно соседствовать будем… А Коля пускай свои уроки делает, занятому человеку не следует мешать.

Последняя фраза могла быть понята как совет Леве проходить своей дорогой, не мешать монтировать скат. Но Леве в словах бригадира почудилась насмешка над Николаем.

— Коля вовсе не уроки делает, — хихикнул он, — он всякой дряни в сарай натаскал — там ломаные колеса, битые фары, ржавые болты и еще много такого — и хочет из этого мотоцикл делать.

— Да? — не то удивился, не то обрадовался Савелий Дмитриевич. — А ты, значит, мамаше его докладывать бежишь?.. Так я понимаю?

Лева онемел. Предположение бригадира было оскорбительней, чем все обидные слова, выслушанные от Коли за годы их дружбы, оно было более горько, чем несправедливость учителя.

— Да я… совсем никуда не иду, — пролепетал он растерянно, стараясь сообразить, действительно ли считает его Савелий Дмитриевич предателем или только пошутил. Бригадир осторожно привлек его к себе за пуговицу рубашки.

— Слушай, — произнес он тихо, — ты Маяковского уважаешь или нет? Такому человеку веришь?

Лева пожал плечами, вопрос был ему непонятен.

— Ладно!.. Станешь старше — узнаешь, что надо гору песку перевернуть, чтобы крупицу золота добыть.

Лева молчал.

— Ну ладно, уже и обиделся. Иди, вон мой шофер обратно мчит, а еще конца работе не видно. Иди, не мешай!

Некуда было Леве идти, и он вернулся во двор. Побродив немного вокруг водопроводной колонки и не дождавшись, чтобы Николай выглянул из сарая, Лева сам отважился войти.

— Ты не обиделся на меня, Коля? — сказал он примирительно, скрывая смущение. — Раз я обещал, то помогу. А что делать?.. Тут повернуться негде.

— Не надо поворачиваться, стой на месте и работай, — ответил Николай, всем своим видом показывая, что он ожидал возвращения Левы, что иначе и быть не могло. — На, чисть! — И он протянул Леве втулку от мотоцикла, густо облепленную грязью.