Если любишь - солги (СИ)

Впрочем, число последователей единственной религии, официально разрешённой на континенте, год от года уменьшалось. Помню, как аналитик в "Мировом обозревателе" писал что-то вроде: "Людям не интересно поклоняться отвлечённым идеям, от которых нет ровным счётом никакой пользы. Куда практичнее возвести на пьедестал науку и знание, что мы и наблюдаем в данный момент. Или можно попросту возносить молитвы солнцу и лунам". Пассажу про солнце и луны я тогда не придала значения. Только сейчас пришло в голову, что Башни Светил, Лунные карнавалы — это отголоски древних верований, которые в наше прогрессивное время считались мракобесием и просто глупостью. Но возможно, забытые предания таили в себе больше, чем нам позволяли знать.

23.1

Закатное солнце позолотило солнечные панели на крышах зданий. Я наскоро перекусила в маленьком симпатичном кафе и, следуя указателям, вышла к месту, которого мне было приказано избегать во что бы то ни стало.

Сердце Шафлю — главный комплекс Магистериума. Здесь заседал Совет, хранился архив, располагались академия наук, университет, библиотека и музей естественной истории. Полтора десятка огромных величественных зданий, которые я много раз видела на рисунках и фотографиях, теперь предстали передо мной воочию. Каждое здание было центром собственного мира с обширной площадью, зелёными аллеями, цветниками, фонтанами, статуями, монументами и скамейками для отдыха. Комплекс занимал территорию, на которой мог бы поместиться небольшой городок. Нечего и думать осмотреть всё за один раз, тем более, дело шло к вечеру.

Я прекрасно сознавала, что сую голову в пасть льву, но решила прогуляться до Совета и, может быть, заглянуть в музей. Судя по указателям, они находились рядом. Кто знает, вдруг завтра шанса уже не будет.

К зданию Совета вела широкая липовая аллея. Ветерок шелестел кронами, солнце играло в листве, и деревья бросали под ноги трепещущие тени. Рядом шагали праздные туристы и деловитые мажисьеры. Ни один не задержал на мне взгляда, но нервы звенели, как туго натянутые струны. Возможно, Марсий здесь не один. Что, если Дитмар и Евгения приехали навестить свою занятую мать? Поможет ли моя маскировка, если мы столкнёмся лицом к лицу?

Я постояла у подножия лестницы, глядя на мощные колонны, на фронтон с гордой надписью "Не будет императоров и королей, не будет границ, а будет только власть знания", на барельеф фирамских богов, покровителей наук, с символами мудрости и силы — глобусом, свитками, микроскопом и магическими кристаллами. Снизу рассмотреть композицию было трудно, но барельеф изображали во всех учебниках, как и статуи, расставленные вдоль крыши. В реальности всё это было огромным и помпезным.

За колоннами, в глубине портика, виднелись двойные двери высотой с дом — створки украшены резьбой и узорчатыми медными накладками. Кем должны чувствовать себя люди, каждый день проходящие в эти двери — мошками? Или богами?

По вечерам туристам разрешалось осматривать холл Совета. Но искушать судьбу до такой степени было уже безумием.

Зелёная стрелка на витых чугунных ножках гласила: "Музей — 200 метров", и я двинулась налево вдоль длинного фасада. От долгих хождений по городу гудели ноги, желудок намекал, что пирожное, съеденное в кафе, мне приснилось, побаливала голова. Пора отправляться домой, и будь что будет. Но я всё шла и шла, пока не обогнула необъятное здание и не увидела с торца блестящую золотом надпись "Музей естественной истории".

Надо же, Совет и музей обитали вместе, в одних стенах.

И что дальше? Неужели я не найду лучшего занятия, чем рассматривать бурые кости человеческих предков, чучела обезьян и скелеты ископаемых ящеров, подвешенных к потолку на тросах?

Взгляд скользнул по строгим афишам. Та, что справа от двери, гласила: "Фауна Затонувшего континента. Выставка подводных диковин!" Левая приглашала на лекцию "Культовые практики людей каменного века. По материалам находок в Лезвянском могильнике и на стоянке Арказ (Западные Тайяны)". Лектор — профессор этнографии Огюст Жюстен.

Что-то знакомое чудилось в этом имени. Где-то я о профессоре слышала или читала. Нет, именно слышала. В разговоре. На улице, ещё в Каше-Абри. В двух шагах от дома…

Сердце пропустило удар. Профессор Барро говорил о друге-этнографе и жалел, что тот в отъезде… В Шафлю! Я присмотрелась к афише. Лекция через четыре дня. Так много времени мне не дадут. Впрочем, не беда. Жюстен, кажется, где-то преподаёт. Зайду в музей и спрошу. Они должны знать.

Усталость забылась. Вот что привело меня в логово мажисьеров! Вот зачем я здесь — волей случая или подсознания, которое, говорят, ничего не забывает и подспудно управляет нашими поступками.