Если любишь - солги (СИ)

Но рассмотреть подробности было трудно. Танцоры ни секунды не стояли на месте — скакали, вертелись, совершали сложные па и пируэты, юноши подхватывали девушек и подбрасывали высоко в воздух. Было жутко и увлекательно следить, как стремительные движения складывались в затейливый узор танца.

Публика, а вокруг теснилось уже человек сто пятьдесят, затихла, на лицах читался восторг. Но не всем шоу пришлось по нраву. Моя соседка что-то сердито пробормотала себе под нос и ладонью прикрыла мальчику глаза, а через минуту на её месте уже стоял мужчина в расстёгнутом пиджаке и съехавшем на бок галстуке, пожирая взглядом обнажённых танцовщиц.

Толпа прибывала. Музыканты заиграли новую мелодию, ещё быстрее и задорнее. Танец превратился в цирк — артисты выстраивали пирамиды, кувыркались, делали сальто, подпрыгивая так высоко, что приходилось задирать голову.

Первое потрясение улеглось, на ум шли мысли о марионетках и кукловодах, о том, что моя жизнь подобна метаниям неумелого танцора в тщетной попытке разгадать замысел балетмейстера. Волшебство рассеялось. Красивые лица автоматонов были слишком неподвижны, быстрые, филигранно отточенные движения нарочито лишены экспрессии, но при этом по-человечески пластичны. Закралось сомнение: а правда ли передо мной механические танцоры — или это люди изображают кукол, которые изображают людей?

Соседи стали раздражать. Девушки слева толкались и хихикали, мужчине справа, должно быть, не хватало места, он норовил оттереть меня в сторону и вылезти вперёд. Зрители в первых рядах прихлопывали и приплясывали в такт музыке, сзади напирали, пытаясь что-то разглядеть над головами впередистоящих.

Напротив, с другой стороны импровизированной сцены, мелькнула пара бледных лиц. Смотри-ка, мажисьеры тоже не гнушаются уличными шоу.

В животе шевельнулся холодный червячок. За прыткими, как стрижи, танцорами, было толком не разглядеть, но одно лицо показалось мне знакомым. Не Дитмар, хотя и блондин. Да среди них большинство — блондины…

Марсий!

Не может быть.

Точно Марсий. Склонился к ушку узколицей шатенки-мажисьен. Дамский угодник, будь он проклят. Шафлю — огромный город, не город, а целый мир, здесь можно столкнуться с кем угодно, хоть с самой Октавией Карассис. Но Марсий! Случайность? Если это за мной, прислали бы не его, а Дитмара или Аврелия. Да и зачем? Для ловли беглецов есть полиция, жандармы.

Мысли прыгали, как масло на сковородке.

Марсий не смотрел на меня, даже беглого взгляда не бросил — всё нашёптывал что-то своей пассии. Она отвечала небрежно, больше следя за автоматонами. Ей было интересно. Провинциалка? Может, тоже из Каше-Абри. Моего нового лица Марсий не знал, бояться нечего. Но и рисковать не стоило.

Удовольствие от шоу испарилось окончательно. И кто знает, нет ли у мажисьеров особого чутья, чтобы угадать человека, встреченного прежде…

Танцоры на секунду заслонили Марсия, и я подалась назад. Сосед слева тут же воспользовался шансом, двинул плечом, оттеснив меня за спины девушек-подружек.

Из толпы выбиралась по шажку, осторожно, боясь, что неестественное брожение в людской массе ненароком привлечёт внимание мажисьера. С реки тянуло холодом. Я подняла ворот пальто, но от сквозняка не избавилась и решила, что это нервное.

Зябкий ветерок преследовал меня и на улицах города, среди домов, когда покинув набережную, я двинулась куда ноги несут. Шла и поглядывала в стеклянные витрины, в окна проходящих омнибусов, входила в магазины и сразу выходила обратно, приостанавливалась, чтобы поправить застёжку на туфле или пошарить в сумочке.

В один из таких моментов я стояла вполоборота к проезжей части, склонив голову набок, будто бы к ридикюлю, а сама украдкой высматривала слежку: бросила взгляд назад, потом на противоположную сторону улицы… Среди прохожих в лёгких элегантных нарядах выделялся рослый мужчина в коротком тёмном пальто и сапогах с крагами. Меня как кипятком обдало: Фалько! Следом накатило разочарование: не он. На миг наши взгляды встретились, и мужчина быстро свернул в боковую улицу.

Слишком быстро.

Я бросилась в ближайшее кафе, выбежала через чёрный ход и подворотнями выбралась на соседнюю улицу. Мужчины в пальто и сапогах не было видно. Ощущение сквозняка пропало.

Но тёмный незнакомец разбередил душу. В голову снова полезли мысли о Фалько. Стало казаться, что я предала его, записав в подлецы. А он в беде. Иначе откуда это ледяное жало в сердце?..

Улица вывела меня к храму Равновесия. Круглое, как обсерватория, здание, опоясанное колоннами, венчалось двуликой статуей. С одной стороны она имела облик мужчины, с другой — женщины. В руках оба божественных воплощения держали по чаше весов. Чаши разумеется, находились, в равновесии. В религии Равновесия не было богов и идолов, только абстрактные понятия Закона, Равенства, Гармонии и объединяющей их константы Великого Равновесия Вселенной. Но человеческое сознание требовало конкретных образов, и служители веры пошли ему навстречу, придумав антропоморфный символ.