Если любишь - солги (СИ)

Купила билет в автоматической кассе и вошла в просторный вестибюль. Диорамы вдоль стен представляли вымерших животных в ландшафтах минувших эпох. В центре ожидаемо красовался гигантский ящер — не скелет, а весьма натуралистичный муляж. В его зубастой пасти легко поместился бы "фантом". Вокруг муляжа кружили две группы туристов во главе с экскурсоводами; между ними, заложив руки за спину, прогуливался пожилой смотритель в тёмно-синем форменном кителе. К нему я и обратилась:

— Добрый вечер! Не подскажите, где мне найти профессора Жюстена?

Надо было спросить иначе — чётче, точнее, но фраза сама слетела с губ. И — о чудо! — оказалась кстати.

— Он сейчас у директора, — отозвался смотритель безо всякого удивления.

Видимо, решил: раз спрашиваю, значит, рассчитываю застать, соответственно, человек не посторонний. Посторонний не станет искать профессора в музее.

Я чуть не запрыгала от радости. Таких совпадений не бывает. После всех потерь и разочарований судьба решила преподнести мне маленький подарок. Человека, который способен хоть что-то объяснить.

Едва дождавшись указаний смотрителя, поспешила через холл к двери с надписью "Для персонала". В груди замирало. Что-то сейчас произойдёт, что-то откроется. Не может быть, чтобы звёзды сошлись так счастливо, и это было впустую.

В директорской приёмной дама-секретарь с пышным жабо на груди, важная, как цесарка, смерила меня взглядом и попросила обождать полчаса на кожаном диване.

— Или можете прогуляться по залу гигантских птерозавров.

Скучать в обществе надутой особы, следящей за каждым моим вздохом, не хотелось, и через тамбур напротив приёмной я вышла в музейный зал.

Вот они — костяные ящеры, парящие в воздухе.

Зрелище оказалось более величественным и захватывающим, чем я ожидала. Ажурные чудовища с длинными зубастыми клювами, размах крыльев не меньше, чем у аэромобиля. Ни тросов, ни проволок видно не было, хотя я переходила с места на место, наклоняла голову, пытаясь поймать момент, когда свет из окон хоть на миг отразится от прозрачных нитей, как отражался от лонжи, несущей в небеса Принца-Сокола. Экспонаты слегка покачивались, будто их колыхал неосязаемый ветер. А самый грандиозный ещё и шевелил крыльями. Сколько же в нём метров?

— Почти тридцать, — произнёс тяжёлый низкий голос за моей спиной.

По затылку как будто ударили молотком. В глазах вспыхнуло — и потемнело. К счастью, всего на миг. Я даже не пошатнулась. Дождалась, пока зрение восстановится, — пара секунд, — вздохнула глубоко и заставила себя обернуться.

Смотритель. Всего лишь смотритель. Тоже в годах, как и тот первый, в вестибюле, одного со мной роста. Но тип примечательный. Широкая грудь бочонком распирала китель спереди, сгорбленная спина — сзади, крупная голова сидела прямо на плечах, без шеи. Над крутым лбом поднималась грива чёрных, с проседью, волос. Тяжёлый подбородок, массивные надбровья и неожиданно тонкий аристократический нос. Но самое главное — глаза. Таких глаз я в жизни у человека не видела. Хотела отойти, но ноги приросли к полу, в затылке глухо пульсировала боль.

— Впервые в нашем зале?

Смотритель пытался улыбаться, однако во взгляде его была свинцовая, стылая тяжесть. Так, наверное, мог бы смотреть мертвец, который побывал в глубинах ада и сумел вернуться назад, исковерканный телом, и с душой, оставшейся вне жизни.

— Да, — выдохнула я.

Односложные ответы кажутся людям грубыми, и это к лучшему — отбивает охоту общаться. Но страшного человека было трудно смутить.

— Взгляните, разве он не прекрасен? — смотритель двинул зрачками вверх. Голова у него, должно быть, не запрокидывалась.

Я невольно подняла взгляд на воздушного ящера, и в затылке тяжко ухнуло.

— Настоящий дракон, — в голосе смотрителя слышалось то ли восхищение, то ли насмешка. — Какая мощная грудная клетка! В ней вполне мог родиться огонь. Вообразите, что эти кости одеты плотью, покрыты мехом или перьями… Как вы думаете, у дракона были перья, или он, как нынешние ящерицы, расхаживал в грубой пупырчатой шкуре? В воздухе, на высоте, должно быть холодно. Я ставлю на мех и перья. А вы?

В голове стучало: "Отпустите меня, я хочу уйти", но впервые я не могла выговорить то, что думала. Оставалось лишь дать ответ на бредовый вопрос:

— Если он был покрыт мехом, то изрыгая огонь, рисковал поджечь сам себя.

— Пожалуй, верно, — удивился смотритель.

Да он просто сумасшедший! А я не могу пошевелиться, тело словно онемело. И ему это нравится. Насмешка в голосе и мёртвая стужа в глазах. Он, должно быть, режет женщин ночами и прячет тела в городской канализации. Здесь, на службе, он выбирает себе жертв. Я буду следующей.

— Обратите внимание на череп. Мозговая часть в нём чрезвычайно развита. Не удивлюсь, если разум этого существа был подобен человеческому. Сей крылатый завр мог властвовать над миром ящеров, как человек ныне властвует над животными. Могучий и мудрый, он верил, что достиг всех вершин и никто не свергнет его с пьедестала. Но прошли миллионы лет, и что он теперь? Набор костей на потеху публике.