Если любишь - солги

В руке у него что-то блеснуло. Драгоценный камень? Магнетический кристалл! Дитмар провёл крохотным камушком по стеклу вокруг дыры — как делают воры в синематографических картинах, прорезая проём в окне, чтобы открыть шпингалет и пробраться в чужой дом. Едва он закончил, дыра стала на глазах уменьшаться. Казалось, неровные края пробоины растут внутрь... Так лёд затягивает прорубь. Меньше, чем за минуту, стекло стало целым. А кристаллик в пальцах Дитмара уменьшился до крохотной крупинки.

Мажисьер повернулся ко мне. Он явно был доволен собой и уверен, что его трюк произвёл сильный эффект. Но увидев моё лицо, сейчас же надел маску сострадания и заботы.

— Испугалась? Иди ко мне, маленькая, — в его голосе проскользнула нотка досады от того, что приходится начинать всё сначала.

— Не трогайте меня!

Остался всего шаг — и я в его руках.

Схватила с комода статуэтку синего стекла, замахнулась. Жалкое оружие, и отнять ничего не стоит. Но иногда довольно намерения. Дитмар замер, так и не сделав последнего шага.

— Верити, успокойтесь, — теперь он был встревожен всерьёз. — Что случилось?

Вокруг уже клубился аромат соблазна. Был это одеколон, или Дитмар, как мускусная крыса, сам выделял пахучее вещество сладострастия, — всё равно. Запах, только что сводивший с ума, показался отвратительным. Но хуже всего, что глубоко внутри меня, в тёмной клоаке древних инстинктов, вновь затлело погасшее было желание... Только на этот раз пламя не разгорится. Я не позволю.

— Вы использовали магнетизм. Это бесчестно и мерзко!

— Верити...

Фиалковые венчики вокруг его зрачков то расцветали, затопляя собой всю радужку, то сжимались в бутон. Сине-фиолетовые соцветия, как узоры калейдоскопа, строились из лепестков и крупинок разных оттенков. Следить за их взаимными перетеканиями и метаморфозами, нечеловечески жуткими, но гармоничными, хотелось без конца, до шума в голове, до огненных мух в глазах... Нет, сьер мажисьер, довольно с меня ваших чар.

— Только подойдите, я буду царапаться, кусаться и кричать!

Он смотрел молча, долго, пристально — взглядом тяжелее гранитных плит на набережной Огней. Потом вдруг откинулся назад, качнулся на каблуках, заговорил отрывисто, с напором:

— Что ж, каюсь, без магнетизма не обошлось. Но и вы признайте: я вам небезразличен. Нас тянет друг к другу, с первой встречи, с той минуты, как в театральном ресторане, над столом с креветками и рыбой, соединились наши руки. Моя страсть горячее вашей. Вы сводите меня с ума, я всё время думаю о вас, не могу спать ночами, горю, как в лихорадке... Так устроены мужчины. Женская любовь созревает тихо и медленно, лишая нас терпения и здравого смысла. Я устал ждать, пока вы поймёте свои чувства и решитесь отбросить условности, внушённые ханжеским воспитанием и лицемерной общественной моралью. Я поспешил, решил форсировать события... Сожалею ли я о том, что рискнул? Ни грана! Но проклинаю себя за то, что испугал вас и оттолкнул, и прошу прощения — всей душой, всем сердцем.

О, Дитмар умел говорить, знал, как найти самые верные, самые проникновенные слова!

— Похоже, Барро прав — ликантропам нужны именно вы. Зачем, я непременно выясню. Войти сюда они не смогут, этот дом защищён куда лучше загородного сада. Им остаётся только злиться.

А сейчас злился сам Дитмар. Духи земли, да он в бешенстве! Но кого он ненавидел больше — меня за то, что раскусила магнетический трюк, или того, кто бросил камень, помешав ему получить желаемое?

Дитмар перевёл взгляд на окно, на то место, где совсем недавно была пробоина.

— Я укрепил стекло, насколько смог, но завтра же заменю его бронированным. Здесь вам ничего не грозит. И чтобы вы чувствовали себя в безопасности, я смирю свои желания. Навсегда или на время — решать только вам.

Он замер, низко склонив голову, потом развернулся и стремительным шагом вышел вон. Стукнула дверь. Я осталась одна. И только сейчас поняла, что по спине течёт холодный пот. На глаза давила чугунная тяжесть, в голове бухали кузнечные молоты.

Вот и всё. Я узница зачарованного дома с бронёй на окнах, в полной власти человека, которым движут животные инстинкты. Значит, рано или поздно он повторит попытку. И непременно отомстит за унижение.

11.2

Меня не заперли — уже хорошо.

Упёрлась пылающим лбом в прохладную притолоку дверного косяка, постояла полминуты с закрытыми глазами, чувствуя, как дыхание становится ровнее, а в мышцы возвращаются силы.

Скорее!

Скинуть домашнее платье, подтянуть и закрепить потуже сползший чулок, надеть уличные туфли. Платье... синее. Простое, но элегантное, а главное, удобное и почти без застёжек. Лёгкое пальто в тон. И шляпку, без шляпки нельзя... Куда они подевали перчатки? К бесам перчатки! И запасные чулки туда же. В третий раз одну ошибку я не повторю. Сумочку и саквояж — в левую руку, правая пусть будет свободна.