Если настигнет проклятие

Я непроизвольно съёживаюсь. Правильнее сказать – не было, и за последнюю неделю я спала от силы часов двадцать, если не меньше. Пытаюсь оттолкнуть вновь вспыхивающие образы из моего сна подальше, всё моё тело каждый раз напрягается, словно я снова и снова ощущаю на себе тот леденящий холод. Но холод остаётся глубоко во мне, в моих изнывающих костях, даже если я стараюсь изо всех сил побороть это чувство. Сейчас поможет только душ: обжигающий кожу и расслабляющий мышцы; даже с кошмарами со временем привыкаешь сосуществовать, если оставаться к ним равнодушной.

Не то чтобы это был полностью мой случай, но, по крайней мере, я научилась игнорировать этот сон, не смотря на то, что он похоже высосал все мои жизненные силы.

В душе я нахожусь недолго. За последние три дня Алек возвращался в одно и тоже время, поэтому я спешу одеться и сварить кофе к его приходу.

Целая тонна снега опадает с капюшона Алека, когда он, переступив порог, снимает его с головы. Кажется, он немного удивлён моему присутствию в кухне в столь раннее время. Несколько хмурый вид взбирается на выражение его лица.

– В раю поменялся режим, и теперь ангелы просыпаются раньше?

Щёки обжигает теплом в ответ на его вопрос, и я улыбаюсь ему поверх кружки.

– И тебе доброе утро! – пытаюсь ускользнуть я от объяснений.

Мне стоило подумать заранее, что говорить ему, зная, что для него любой повод для беспокойства, как красная тряпка для быка.

Алек снимает куртку и вешает её на петлю, а когда поворачивается, склоняет голову в бок. Его вид продолжает быть недоверчивым.

– И чем же я заслужил утреннее кофе от самой «спящей красавицы»?

– Ха-ха, – отзываюсь я без веселья, – Можно просто сказать спасибо.

Пока Алек приближается к кухне, я пытаюсь смотреть только в свою кружку. Мне не нравится, как неодобрительно взирают на меня карие глаза. Я знаю этот взгляд, когда кажется, что Алеку известно всё, таящееся в моей голове.

Он встаёт надо мной, и мне приходится поднять взгляд на него, стараясь казаться не такой уставшей и измотанной. Но меня выдают вялые движения, мысли рождаются в голове слишком лениво, в глазах теперь отображается истина, которую я не могла отыскать всю прошедшую неделю.

Мы сделаем что-то ужасное.

Я растягиваю губы в вынужденной улыбке.

– Как пробежка? – мой голос слишком уверенный и бодрый, чтобы заставить Алека чуть расслабиться.

Он отвечает с промедлением, пытаясь до последнего уличить меня в обмане. Но в итоге сдаётся.

– Неплохо, – говорит он и, оставив быстрый поцелуй на моей щеке, проходит до холодильника, чтобы взять из него бутылку с водой. – Кстати, раз теперь мы знаем, что на умеешь просыпаться раньше, могла бы присоединиться ко мне.

Он отпивает воды и искоса наблюдает за моей реакцией, когда я оборачиваюсь через плечо.

– Чтобы лазить по горам и пытаться свернуть себе шею? – качаю головой. – Спасибо, но я воздержусь.

Алек издаёт протяжное «хммм», словно взвешивает в уме мой ответ, а после воцаряется продолжительная тишина. Не могу никак отделаться от мысли, что обманывать плохо, даже если я затеяла это из благих намерений, но меня подкупает спокойная жизнь. Нормальная жизнь, словно мы обычные люди, которой мне так не хватало в последние месяцы. Пусть меня и преследуют кошмары, переполненные кровью и монстрами, существование которых вполне может быть реальным. Так проще. Я надеюсь, что если игнорировать проблему, то она просто перестанет существовать. Было бы идеально…

Я вновь отсеиваю все всплывающие образы, молчание нагнетает, в воздухе витает слишком много недосказанности. Перевожу взгляд на Алека и отыскиваю тему для разговора, которая сможет отвлечь его от подозрений. Его поза, едва ли не возвышающаяся надо мной, действует немного на нервы.

– Кофе? – предлагаю я ненавязчиво мягким голосом, чтобы это не выглядело так, будто пытаюсь к нему подлизаться.

И Алек мгновенно оживает.

– Не сейчас, – отказывается он. – Сначала в душ, потом я присоединюсь к тебе.

Он делает ещё пару глотков воды и ставит бутылку обратно в холодильник. Напряжения в нём как ни бывало, словно он понял сам, что ведёт себя слишком недоверчиво, и я получаю противный укол вины, что воспользовалась этим.

Пытаюсь увести глаза подальше, когда он проходит мимо меня, ощущая себя по-прежнему скверно, как вдруг меня перестаёт всё это волновать.

Алек начинает рассказывать что-то про Дамьяна, останавливаясь возле дивана и поворачиваясь полубоком ко мне. По крайней мере, я думаю, что он говорит про него, улавливая только обрывками: Дам и лыжи; так как Алек стягивает с себя футболку и отбрасывает её на спинку дивана.

Мой пульс учащается, и я тяжело сглатываю.