Если настигнет проклятие

Она всё равно умирает. Как бы я ни кричала, как бы ни молила, как бы я… она всё равно умирает. Моё горло сдавливает спазмом, подступающих слёз; в них нет смысла – это просто вода, которая не выразит то громоздкое чувство, что распирает мою грудь, и которое на этот раз я игнорирую. Сдерживаю что есть мочи, оставаясь до жути тихой.

Я пытаюсь разобрать её почти призрачный шёпот.

– Кровь за кровь, кровь за кровь, кровь за кровь, – продолжают повторять её мёртвые, синие губы, и мелкая дрожь пробегается по моей спине.

Это то самое, что я раньше не слышала, заглушая всё собственными криками.

Но… наконец, спустя столько времени, я понимаю их смысл.

Слева раздаётся рычание и из темноты на меня смотрят десятки красных глаз. Первородный страх затапливает меня так, что я переполнена им, ощущая себя парализованной. Я знаю, что сейчас будет. Боль, одна боль. Надо бежать, но здесь я беспомощна: без воли и выбора, какие бы усилия ни прилагала, я всё равно остаюсь неподвижной, даже если меня разрывают за живо на части…

В тот момент, когда на меня внезапно кто-то набрасывается, я точно знаю, что от них ни у кого не будет спасения.

Это мы виноваты.

Это мы выпустили их.

Кожу дерут когти. Моё горло, руки и грудь; бесконечно, заставляя кричать и кричать, ощущая, как захлёбываюсь собственной кровью, пока мой крик наконец не утопает в кромешной тьме…

Меня выбрасывает из сна, словно кто-то швыряет тело об стену. Горло по-прежнему жжёт, а кожа покрыта холодной влагой. Я пропитана адреналином и ужасом, и никакое глубокое, равномерное дыхание не помогает усмирить тяжёлое сердцебиение. Мне больше не страшно, но мозг не может отойти от таких ярких картин. Всё настолько реалистично, словно сон высекли в моей памяти.

Оглядываюсь по сторонам: Алека, как всегда, уже нет. Это хорошо, он не должен застать меня в таком виде, дабы избежать объявления новой тревоги. Не сейчас, когда всё настолько хорошо для него. Он привык оставаться расслабленным, настоящим, когда его ежеминутно не терзает чувство опасности. И у меня довольно легко получалось его обманывать всю прошедшую неделю, притворяясь спящей, когда он собирался на пробежку. Но сейчас я не хочу притворяться. Мне не хватает духу даже просто закрыть глаза, боясь больше с этим не справиться.

В темноте сидеть неуютно, не после того, как она начала ассоциироваться с красными глазами повсюду. Возможно, так надо мной шутит моё подсознание, вырисовывая во снах самые худшие страхи. Но что-то во всём этом имеет чёткий признак реальности, словно это вовсе и не сон, а страшное воспоминание.

Встаю и прохожу до включателя, чтобы зажечь свет. С ним сразу становится лучше. Взгляд машинально обращается к окну, чтобы удостовериться в том, что я и так знаю. Крупные хлопья снега проносятся мимо стекла по ту сторону, продолжая засыпать Долину белоснежным покрывалом. Именно со снегом пришли мои кошмары, до этого две недели, прожитые здесь, я действительно считала это место настоящим раем, каковым его и называла, когда Алек подшучивал, что я как спящая красавица начала спать до обеда. Тогда я сказала ему, что тут просто нет поводов для беспокойства и вечной спешки, чтобы любым способом занять время, лишь бы убить скуку. Здесь только одно ощущение полноты жизни.