Если настигнет проклятие

Он так нежен, так осторожен, будто он вбирает в себя каждый поцелуй, каждое прикосновение. Он гладит моё лицо, волосы, вниз по плечам, спине и ногам, не перестаёт изучать и изучать всё моё тело так, будто ему дали наконец долгожданное разрешение, и теперь он делает с ним всё, что захочется, хотя и никак не может насытиться этим, продолжая медленно и безошибочно сводить меня с ума ощущением своих рук.

– Нет… – вырывается из меня неосознанный, едва разборчивый шёпот, и Алек в тоже мгновение останавливается.

– Нет? – слышу я его взволнованный, хриплый голос.

Мои глаза с трудом открываются, одурманенный взгляд затуманен, но я быстро нахожу в темноте сокрушённый взгляд Алека, возвышающегося надо мной.

Его адамово яблоко движется, когда он тяжело сглатывает.

– Ты?.. – в недоумении он не может подобрать слов. – Ты передумала, принцесса?

До меня доходит не сразу, с чего он надумал подобное, но потом…

Я улыбаюсь счастливой улыбкой и качаю головой.

– Нет, я имела в виду, – делаю вдох, – это ты идеален, Алек. Только ты. И всегда был идеальным для меня.

На пару секунд Алек приходит в ещё большее недопонимание, но затем поднимает в изумлении бровь.

– Серьёзно? Хотя… – Алек усмехается, и его губы возвращаются к своему искусному занятию, целуя меня в основании шеи. – Чему я удивляюсь? – Он продолжает прокладывать дорожку из поцелуев, двигаясь к плечу и опуская попутно лямку от лифчика. – Ты была бы не ты, если бы не решила поспорить в такой момент. – Мои глаза закатываются от нового наслаждения, когда Алек, незаметно перебравшись, повторяет тот же процесс, опуская теперь правую лямку, вставляя слова между нежнейшими прикосновениями его губ к моей коже. – Но, вероятно, именно за это я тебя так сильно и люблю.

Алек поднимается вновь надо мной, с хитрым блеском в глазах засовывая свою руку за мою спину, полностью отвлекая от мыслей. Но… перемещаюсь так, что через мгновение Алек лежит на спине, а я слегка возвышаюсь над ним сбоку, когда его рука остаётся по-прежнему на моей спине. Мне важно это сказать ещё раз.

Мои пальцы сами тянутся к его лицу, чтобы обвести линию его челюсти.

– Я серьёзно, Алек, и хочу, чтобы ты это знал. Почему ты никогда не принимаешь подобных слов от меня?

Выражение лица Алека приобретает категорический вид. Он щёлкает пальцем второй руки меня по носу, и в следующий момент я ощущаю, как с меня опадает лифчик. Мой вздох выходит шумный и судорожный.

– Потому что сегодня только мне разрешено поклоняться твоему телу…

Я сглатываю, когда неожиданно оказываюсь снова на спине. Алек же с довольным, мальчишеским видом мне ухмыляется прямо перед тем, как начать опускаться с поцелуями вниз.

– Почему только… – бормочу я, едва осиливая проговаривать, как, – о-о-ох… Алек… – вырывается из меня с дрожью и придыханием, когда он находит своими губами невероятно чувствительное место у косточки прямо над поясом последней оставшейся на мне одежде.

На секунду Алек прерывается, сжимая в руках мои бёдра. Его голос невероятно сильный и пагубный, его слова не то мольба, не то проклятие:

– Клянусь, принцесса, это самый лучший звук моего имени, который мне приходилось слышать.

Алек вновь находит ещё одно до ужаса чувствительное место, и ещё одно, и ещё, призывая меня выгибаться и продолжать шептать его имя, пока он избавляет меня от последней маленькой детали моего гардероба, заставляя ощущать себя невероятно любимой в его руках. А затем он укрывает моё тело своим, переплетая между собой наши ноги. Смотрит на меня долгим-долгим потрясающим взглядом.

Глаза в глаза. И время словно остановилось.

Я уже не жду ответа на свой незаконченный вопрос, но Алек всё равно про него не забывает.

– Потому что только сегодняшней ночью ты – по-настоящему моя, принцесса, – произносит он слова, очень похожие на клятву, и тут же запечатывает их на моих губах поцелуем.

Последний шанс остановиться, но ни я, ни Алек этого не делаем…

***

Этой ночью мне наконец не снятся больше кошмары. Согретая объятиями Алека, я сплю, наверное, самым сладким сном за всю свою жизнь. Но утро всё равно выдаётся хмурым и пасмурным. Снег так и валит, мелкой белой стружкой. Несколько минут я лежу с улыбкой, запутанная в простынях и подушках, пока понимаю, что Алек не спит, прислушавшись к его дыханию. Он лежит за моей спиной с пугающей неподвижностью. Обнимает меня, прижимает к своей груди, но его руки такие тяжелые и застывшие, как у настоящей каменной статуи. И я понимаю, пусть сам он здесь, его мысли находятся в миллионах километров от сюда. Сам Алек уже частично одет, а мои вещи лежат на столике возле кровати. Значит он все же вставал, и меня удивляет, почему он вернулся, так как наверняка уже успел осознать, что же именно вчера произошло. Означает ли это, что он себя не ненавидит?

– Ты не ушёл, – шепчу я, вместо всех тысяч подходящих слов, которые могла бы сказать ему.

– Я обещал, что больше никогда не оставлю тебя одну, – также просто отвечает Алек, но голос его отстранённый и блёклый, подтверждающий опасения.