Если настигнет проклятие

Я бегу. Бегу по лесу изо всех сил, ноги утопают в снегу, но я не обращаю на это внимания, меня топят мощнейшие эмоции, на щеках застывают слёзы, которые так долго сдерживала, разговаривая с Алеком. Он не должен был видеть их, чтобы понять, что я лгу.

– Алек, – едва разборчивым шёпотом выдают мои губы.

И теперь я вижу идеальную белизну улыбки этого мужчины, кем бы он не был. Пульс начинает стучать прямо в ушах – противный писк вновь нарастает.

– Умница, – лепечет он, и я готова поклясться: он именно это и имеет в виду. – Ты необычайно быстро исцеляешься, быстрее, чем я когда-то видел. Ты, Елена – моё самое бесценное творение, которое я потерял.

Неожиданно я осознаю, что лес по обе стороны от меня закончился, а я бегу уже по той самой тропинке, которой вёл меня вчера Алек. Перед глазами домик у источника. Наш домик у источника. Не знаю, что именно привело меня сюда, но знаю, что сейчас это единственное место, где я хочу находиться. Замедляюсь и уже не спеша направляюсь к нему, ощущая, как волнение грозит разорвать моё сердце безумнейшей скоростью. Я почти достигаю дверей, как внезапно что-то улавливаю. Оглядываюсь и слышу шорох. А затем всё, что я могу, просто чувствовать, как жжение охватывает затылок, пробираясь огнём всё глубже и глубже…

Ужас накатывает горячей волной, обжигая нутро, когда я наконец понимаю, где нахожусь: Орден нашёл меня. Дыхание бьётся в горле, и я забываю, что когда-то умела дышать. Писк всё ускоряется, наполняя белоснежную комнату звуком моей растущей паники, и теперь гадкая самодовольная улыбка сползает с лица этого мужчины. В уголках его глаз собираются морщинки, он щурится, продолжая взглядом что-то исследовать на моём лице.

– Тебе не стоит меня бояться, дитя моё, – молвит он тихим, самозабвенным голосом, а затем наклоняется к моему уху, и я изо всех сил зажмуриваюсь, чувствуя, как из глаз вытекает несколько слезинок. Меня трясёт, когда его дыхание касается моей кожи. – Воспринимай меня как своего потерянного третьего родителя. Без меня, Елена, ты никогда бы не появилась на этот свет…

И это всё, не проходит и секунды, как что-то очень цепкое и сильное втягивает меня обратно в чёрную пропасть, сколько бы я ни сопротивлялась тьме.

***

Провода.

Красные, голубые, прозрачные, жёлтые – они повсюду – разбросаны вокруг меня, на полу, свисают с приборов. С одного капает бесцветная жидкость, с других моя кровь. Но ни один из них больше не подключен ко мне, как это было тогда, когда я проснулась.

Я сорвала все. Выдёргивала, как одержимая, даже не думая о боли и осторожности, мне просто требовалось избавиться от них. И какое-то время после комнату разрывали звуки возмущённых приборов, потерявших источник питания – меня. А потом они резко замолкли. Потухли все разом, оставив меня одну в тишине.

Но остальное – не прекратилось.

Я всё ещё здесь.

Здесь – где?

В своей голове? Или действительно поймана Орденом?

Я почему-то так думала, но не могу понять, отчего была уверена в своих мыслях, которым больше не доверяю.

Моё тело по-прежнему осязаемо. Я чувствую. А ещё я чувствую боль – душевную боль и ужасное ощущение страха. Беспомощности. Тоски. И одиночества.

Но я запрещаю себе думать о том, кого мне сейчас не хватает больше всего на свете. Я сломаюсь, если пойму, что на этом всё и закончилось. Так не должно быть. Или должно? Может пришла пора наказания?

Пытаюсь облизать засохшие губы, но ничего не выходит. Я понимаю, что надо протянуть руку и взять стакан воды, иначе мне станет только хуже. Просто не уверена, что хочу, чтобы мне было лучше.

Мой взгляд упирается в угол на камеру. Они знают, что я пришла в себя, но больше никто не заходит.

Хотя я даже не уверена, что последнее не было сном. Но лучше бы это являлось сном. А ещё лучше, если бы я и вовсе начала сходить с ума, и всё это было лишь плодом моего воображения. Потому что тогда я бы точно знала, что, несмотря на то, что сама нахожусь запертой в тюрьме своего разума, Алек где-то рядом со мной.

Но это – неправда.

Свихнувшиеся люди не думают, что они сходят с ума. И не хотят, чтобы реальность являлась галлюцинацией…

Хотя, что я могу знать, о чём думают свихнувшиеся люди? Я больше не могу ничего знать наверняка. Лишь только то, что мой худший кошмар обернулся явью, даже если реальность – и не реальность вовсе.

Я также не знаю, сколько проходит времени. Час. Может быть три. Секунды стали резиновыми, растягивая мой кошмар в бесконечный.

Однако, на удивление, чем больше проходит времени, тем в некоторой степени я привыкаю, переводя своё состояние из забившейся в угол до сидящей в углу.

Я по-прежнему не рискую сдвинуться с места, оставаясь на кровати, словно пол может быть под смертельно высоким напряжением. Мне страшно, хотя и не понимаю, какую именно жизнь я собираюсь сохранять.

Ту, где я заперта в клетке?

Или ту, где я всего лишь схожу с ума от проклятия?

Оба варианта меня не устраивают. Но выбора мне никто не предоставляет.

Я снова отрываю взгляд от разбросанных на белой простыне проводов, отправляя его повторно исследовать комнату.