Если настигнет проклятие

Моим планом было страдать. Страдать настолько основательно, чтобы весь мир мог понять, насколько мне было плохо. Но моим планам не суждено было исполниться. В первое же утро, после случившегося, когда я даже не предпринимала и единой попытки попробовать отодрать себя от постели, Марко удалось поднять меня всего за несколько минут. Этот ученик самого Сатаны смог найти моё слабое место, предложив довольно выгодную сделку: «Чем лучше и упорнее я тренируюсь, тем ценнее и правдивее информация, которой он готов со мной поделиться». И я купилась.

Мне по-прежнему хотелось знать всё, что только можно и нельзя, с ключевым «нельзя», а Марко был согласен мне это предоставить. Единственное, и здесь нашлось одно ограничение – Алек. Марко посчитал, что его секреты – это только его секреты; и раскрывать их имеет право лишь он.

И снова невероятно, но я без проблем с ним согласилась. Правда, причины были далеко не из ряда этичных. Его имя, любое напоминание о нём зарождало тоску. Нет, возможно, я и понимала, что мотивы Алека были направлены лишь на моё же благополучие. Но он был несправедлив, обвинив одну меня. И по-прежнему несправедлив, продолжая избегать своей комнаты, словно она помечена самым наихудшим проклятием. Забавный получается парадокс, потому что в каком-то смысле оно так и есть.

Но это в сторону.

Я выбрала тренировки с Марко ещё из-за одной мотивации: меньше мыслей про Алека. И вот за спиной уже два дня – два невероятно тяжелых и сумасшедших дня – а что я знаю? Практически ничего, ровно так же, как и усвоила уроки. Но Марко мне всё же кое-что вчера рассказал. Что-то, что с трудом укладывается в голове. Я даже не могу сказать, что мне не противно от этого.

– Зачем нужно было подстраивать такие ситуации? Вы могли пострадать, – спрашиваю я, когда свешиваю ноги через край обрыва.

Я бежала быстро, Марко даже не удалось меня ни разу задеть, поэтому считаю, что имею полное право задавать изводящие непониманием вопросы.

Марко садится рядом со мной и устремляет взгляд вдаль, рассматривая нависшую над лесом туманность.

– Только в крайних ситуациях наши инстинкты работают в полную мощь. В основном, это требовалось, чтобы развивать навыки стратегии и самоконтроля в предельно быстрые мгновения. Ты знала, что людьми движет всего три вещи: страх…

– Да-да. – Старая песня. – Знала, – смотрю на него, прижав подбородок к левому плечу, и заканчиваю список, – вина и злость. Только не могу понять, причём здесь это.

Марко медленно переводит на меня косой взгляд.

– Частенько, чтобы пробудить скрытые способности, нужно испытать сильные эмоции. В особенности, страх за собственную жизнь. Ничего так не мотивирует.

Морщусь и качаю головой, смотря хоть куда, только не на него. Это выше моих пониманий.

– Но гибриды, в смысле, настоящие, только, чтобы развить способности – это жестоко, – когда я заканчиваю говорить, мой голос едва различим от ветра, а Марко старается на меня не смотреть.

Я всё время думаю, что это была и жизнь Алека, и тогда мне становится тошно. Хотя Марко сдержал обещание, никак не касаться его, не сложно обо всём догадаться.

После смерти отца Марко, их мать не смогла взять на себя его обязанности, зато это смог сделать его самый близкий друг – отец Алека. Который, к несчастью, тоже скоропостижно умер, так и не успев заложить до конца всё то, что знал. Парни же росли вместе, с единственным желающем взять на себя такую обязанность – Софией, которая постоянно меняла для них наставников за годы обучения. И, возможно, я проявила бы уважения к этой женщине, если бы в итоге Марко не рассказал её неадекватный стиль обучения – гибриды. Пойманные, а затем специально выпущенные их убивать, гибриды.

От этого мерзко, но как оказалось, их отцы при жизни делали тоже самое. Ловили гибридов и держали их на цепях, словно надрессированных домашних животных, а затем использовали для своих целей.

– Ладно, – нарушает тишину Марко, когда становится ясно, что тема исчерпана. – Мы должны начать то, зачем сюда забрались.

Когда я сразу же послушно киваю, парень встаёт и помогает подняться мне.

– Сегодня тебя ждёт кое-что новое.

Когда я полностью отряхиваюсь, настаёт моя очередь задавать один из своих привычных вопросов, о дальнейших действиях, но вместо этого с языка слетает абсолютно другое.

– Надеюсь, вы такое больше не практикуете?

Мою нервозность выдаёт натянутая улыбка, которая по идеи должна сгладить вопрос, а не усугубить всё, выдав, насколько меня это тревожит.

– А если практикуем, это что-то меняет?

По отсутствующему выражению лица Марко вообще не понять: колкость это или безразличие. Я неуверенно пожимаю плечом.

– Просто… – Я мнусь, мне сложно объяснить свои взгляды на то, что считаю: какими бы ни были гибриды чудовищами, они не заслужили такой участи. Моя пауза выходит значительной, поэтому приходится поторопиться, так ничего и не придумав. – Просто, мне не по себе от того, что…

– Алек такого точно бы никогда не одобрил.