Если настигнет проклятие

Лена? Алек даже не подозревает, как легко выдаёт, насколько он зол на меня. Я вновь трясу головой, словно собираюсь стряхнуть с себя эти мысли.

– Потому что я ничего не понимаю, Алек, – не отступаю я, зная, что он не меньше меня хочет выяснить сейчас всё до единого, сколько бы этого ни отрицал.

– Нет, – перечет он, – ты всё прекрасно понимаешь, просто никак не сподобишься признаться мне в этом.

Неправда. Хотя, возможно… некоторое я всё же понимаю, но всё равно его поведение для меня остаётся непостижимым. Мы зашли дальше. Намного дальше, чем обычно. И мои мысли в тот момент, моё желание безоговорочно поддаться ему, вероятно, не заслуживают поощрения. Но Алек был там со мной, именно он придал мне абсолютной уверенности, что останавливаться – не нужно.

Мы молчим слишком долго. Настолько долго, что мои пряди волос успевают превратиться в стоки воды для всё никак неунимающегося дождя.

Но я молчу. И Алек молчит. Хотя взгляда никто из нас не отводит.

Тишина. Тишина. Тишина. А потом…

– Знаешь, а ты права, – внезапно говорит он, и от тона его голоса мой желудок предупреждающе сжимается. – Нам действительно стоит поговорить, потому что я больше не могу изводить себя одним единственным вопросом, который буквально сводит меня с ума. – Алек поднимает подбородок выше, глядя на меня каким-то снисходительным взглядом. – Ответь мне: как далеко ты вчера собиралась зайти?

Из моих лёгких вырывается воздух.

– Я? – переспрашиваю, и тон моего голоса передаёт всё недоумение, в котором сейчас пребываю. – Мне показалось, что ты тоже принимал в этом участие.

– Чисто теоретически, – бросает он равнодушно.

И теперь я по-настоящему прихожу в замешательство.

– Не понимаю, – молвлю, тряся головой, и тут же решаю всё пояснить. – И поверь, говоря: не понимаю, именно это и имею в виду.

Глаза Алека опасно сужаются на моих. Я знаю, что он делает. Снова пробует пробраться в мою голову, проверяя, насколько я искренне с ним, и от этого становится только обиднее, желая, чтобы он не поступал так по отношению ко мне. Однако я прохожу это испытание, потому что выражение его лица слегка смягчается.

Он прикрывает на секунду глаза.

– Я не могу объяснить, что вчера со мной произошло, – всего лишь сообщает он, когда снова смотрит на меня.

– Это – не ответ, Алек, – мой голос срывается, когда я практически кричу на него, и уже ничего не могу поделать с тем, что в нём слышится отчаяние.

– А я и не могу дать тебе другого, – громко говорит он. – Потому что это не поддаётся объяснению. Потому что это очень сильно смахивает на бред. – Алек долго молчал, теперь, когда он начал, уже не может себя остановить, произнося слова всё громче и громче. – После того, как ты попросила остаться, я просто перестал совладать сам собой, словно потерял контроль над своей волей. Однако был по-прежнему там, но только всё, что я мог – это наблюдать со стороны, как совершаю самую большую ошибку, – его лицо кривится в гримасе отвращения, будто ему противно от собственных слов. – И я всё это время пытался остановить себя, но я не мог. Словно мной кто-то управлял. Словно меня кто-то заставил делать то, что я совершено не хотел.

Его слова ранят, и мне становится дико невыносимо от них. Алека заставили? Он не хотел всего того, что произошло?

– Не понимаю, – вновь отзываюсь этими жалкими произнесёнными мной уже миллион раз за сегодня словами.

Но Алек меня больше не слышит.

– Но ты! – Он делает шаг, указывая на меня пальцем. – Ты, Лена, явно понимала, что происходит. Я видел это в твоих глазах. – Алек качает головой, будто сам не верит, что должен следующее произнести вслух. – И ты даже не попробовала всё это остановить.

Он замолкает на какое-то время. Дышит так тяжело, будто его злость уже перешагнула все допустимые границы. И эта злость направлена на меня.

– Поэтому ответь, – продолжает он, склонив голову на бок. – Как далеко ты хотела зайти?

Мои губы дрожат. Трясёт всё тело в беззвучной истерике.

– Я? Но я… – мой голос ломается. Я хочу продолжить говорить. Говорить уверенно, но всё, что могу это запинаться. – Я думала, что это просто… Думала, что ты тоже хотел этого.

– Хотел, чего? – нетерпеливо перебивает Алек. – Ну же! Давай подумаем вместе, к чему бы всё это привело. И ты думаешь, что я действительно пошёл бы на такое? Серьёзно? Именно такого ты обо мне мнения? Думаешь, я смог бы пожертвовать тобой ради одной ночи?

На этом всё – мои глаза наполняют слёзы. И Алек смотрит на меня так, словно я влепила ему пощёчину. Он больше не скрывает уязвимости, будто я действительно могла растоптать его. Вот только я точно не делала ничего подобного, и никогда не собиралась его чем-то обижать, а теперь не имею ни малейшего представления, как всё исправить.

Алек всё смотрит и смотрит в мои глаза; в его же глазах я вижу неподдельную муку, и ничего не могу ему сказать, чтобы избавить его от неё. Всё это будет – ложью. Поэтому очень быстро увожу взгляд в сторону, но, кажется, делаю это зря. Потому что, пусть я ничего не подтвердила вслух, это сделало за меня всего лишь одно действие.