Если наступит завтра

– Не знаю, профессор, – холодно ответил хозяин казино. – Но собираюсь выяснить. И когда выясню, отправлю даму на дно. Никому не позволено дурачить Армана Гранье. А теперь бери трубку и звони. Скажи ей, что твой приятель готов дать половину денег. И что он хочет встретиться с ней. Как думаешь, тебе удастся это провернуть?

– Конечно, шеф. Не беспокойтесь, – с готовностью закивал Цукерман.

– А я и не беспокоюсь. А если беспокоюсь, то только о тебе, профессор, – бросил Арман Гранье.

Арман Гранье не любил тайн. Уловка с затонувшим кораблем была придумана тысячу лет назад, но доверчивые жертвы до сих пор не переводились. Однако аферист никогда не клюнул бы на подобную приманку. И эта загадка тревожила Армана. Он собирался разгадать ее и, получив ответ, отправить проходимку к Бруно Висенте. Висенте любил поиграть с жертвами, прежде чем расправиться с ними.

Лимузин остановился перед отелем «Палас»; Арман Гранье вышел из машины и, оказавшись в вестибюле, направился к седовласому баску Жюлю Бержераку, который работал здесь с тринадцати лет.

– Где остановилась баронесса Маргерит де Шантильи?

В отеле действовало строгое правило: портье не разрешалось сообщать, где проживают гости. Но оно, разумеется, не относилось к Арману Гранье.

– Триста двенадцатый номер, месье Гранье.

– Merci.

– И еще триста одиннадцатый.

Арман остановился и обернулся:

– Что?

– Баронесса сняла еще и соседний номер.

– Да? И кто в нем живет?

– Никто.

– Ты уверен?

– Да, месье. Она держит его на запоре. Даже горничным не позволяет входить туда.

Гранье недоуменно наморщил лоб.

– У тебя есть запасной ключ?

– Конечно. – Консьерж без колебаний достал из-под конторки запасной ключ и протянул хозяину казино. И смотрел ему в спину, пока тот шел к лифту. Жюль прекрасно понимал, что с такими людьми не спорят.

Подойдя к номеру баронессы, Арман Гранье заметил, что дверь приоткрыта. Переступив порог, он оказался в гостиной. Там никого не было.

– Эй, тут есть кто-нибудь?

– Я в ванной, – пропел женский голос из соседней комнаты. – Скоро выйду. Пока налейте себе выпить.

Гранье обошел номер. Все здесь было ему знакомо – он годами поселял в эту гостиницу друзей и подруг. Заглянул в спальню. На туалетном столике были небрежно разбросаны дорогие украшения.

– Еще минутку, – снова послышался голос из ванной.

– Не спешите, баронесса.

«Ханыга, а не баронесса, – сердито подумал он. – Ну, погоди, дорогуша, что бы ты там ни замышляла, тебе же и выйдет боком». Гранье подошел к двери, ведущей в соседний номер. Она оказалась заперта. Он достал запасной ключ и открыл дверь. В номере пахло затхлостью, чувствовалось, что здесь давно никто не бывал. Консьерж сообщил, что в нем никто не жил. Тогда зачем он ей? Взгляд Гранье приковало нечто необычное: в розетку был воткнут толстый черный электрический провод; он змеился по полу и скрывался в гардеробной. Дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы пропустить шнур. Заинтересовавшись, Гранье толкнул створку и вошел. Во всю длину гардеробной были натянуты веревки, и на них, прикрепленные бельевыми прищепками, сушились стодолларовые купюры. На столике для пишущей машинки стоял накрытый тканью непонятный предмет. Гранье откинул ткань и увидел небольшой печатный станок с еще сырой стодолларовой банкнотой. Рядом со станком лежали листки бумаги, совпадающие по размеру с американскими деньгами, и стоял резак. Несколько неправильно обрезанных стодолларовых купюр были скомканы и брошены на пол.

– Что вы здесь делаете? – раздался за спиной Гранье сердитый голос.

Он вздрогнул и обернулся. В комнате стояла Трейси Уитни. Она только что вышла из ванной с полотенцем на еще мокрых волосах.

– Фальшивомонетчица! – прошипел Гранье. – Так этими бумажками ты собиралась с нами расплачиваться? – Он следил за выражением ее лица. Вызов, злость и, наконец, признание своего поражения сменяли друг друга.

– Ну хорошо, – сказала Трейси. – Вы правы. Но это не имеет никакого значения. Их невозможно отличить от настоящих.

– Обман! – Гранье был доволен, что так быстро вывел аферистку на чистую воду.

– Эти купюры надежнее золота.

– Да неужели? – презрительно отозвался Гранье и снял одну из бумажек с веревки. Повертел в руках, поднес к глазам, посмотрел пристальнее. Работа была безукоризненной. – Кто наштамповал зелень?

– Какая разница? К пятнице все сто тысяч будут готовы.

Гранье озадаченно поднял глаза. И вдруг, сообразив, что на уме у стоявшей перед ним женщины, расхохотался:

– Да ты, оказывается, дура. Никакого сокровища нет.

– Что значит – нет? – возмутилась Трейси. – Профессор Цукерман говорил мне…

– И ты поверила? Стыдно, баронесса. – Он потряс перед ее носом банкнотой. – Доллары я забираю с собой.

– Сколько угодно, – пожала плечами Трейси. – Это всего лишь бумага.

Гранье сгреб полную горсть сырых купюр.

– Почему ты так уверена, что сюда не войдет горничная?

– Я им хорошо плачу, чтобы они не совали нос. А когда ухожу, запираю гардеробную.

«Хитра, – подумал Гранье. – Но это не спасет ее».

– Не уходите из отеля, – распорядился он. – Я хочу, чтобы вы потолковали с одним моим приятелем.