«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №2

– Здравствуй Фросюшка, вот шла мимо, вижу – дым над банькой подымается, дай, думаю, загляну к соседушке, живём рядом, а давно не видались, – затараторила хитрая баба. И, видя недовольство на лице Ефросиньи, которое та не смогла скрыть, добавила: – Али не рада?

– Заходи, заходи, Магдушка, – пригласила Ефросинья, а у самой кошки на сердце скребут. А ну как сейчас Ромка с Авраамом выбегут из бани да прямехонько в горницу, где назойливая, любопытная соседка расселась. – Угощайся пирогами, только что из печи, а я схожу, посмотрю, не надо ли чего Ромке.

– Да посиди, поболтаем, Ромка, чай, не маленький, сам справится. – Только проговорила Магда, дверь отворилась и в клубах пара ввалился Роман, а следом Авраам. – Вот и пришёл уже.

Взглянула исподлобья взглядом цепким на мальчишек, словно из пистолета выстрелила.

– Здравствуйте, тётя Магда, – проговорил Роман и утащил Авраама, успевшего уже испугаться чужого человека, в маленькую комнату.

– Вижу, гости у тебя, Фрося.

– То Ромкин дружок.

– Что-то не припомню у нас в селе таких чернявеньких.

– Так то дружок его из города.

– А, из города? Там познакомились? – с плохо скрываемой издевкой спросила Магда.

– Отец, когда в город по делам ездил да к сродственникам, Ромку с собою брал. Там и познакомился он с Петриком. Теперь тот приехал к нам, в городе-то нынче голодно.

– Пе-етрик, говоришь, – раздумчиво протянула Магда, – что же он, так один и приехал, али ещё с ним кто?

– Один. Знакомые довезли до нас.

– Ладно, Ефросиньюшка, спасибо за угощенье. Пойду я.

Магда встала, поклонилась и вышла.

Из комнаты выглянул Ромка:

– Ушла?

– Ушла. Надо срочно переправлять Авраама в другое место, Магда всё поняла и обязательно расскажет сыну-полицаю. Деньги, говорят, хорошие платят тем, кто еврея выдаст.

– А куда его можно тут спрятать?

– У нас есть родственники на хуторе Дальнем. Место это глухое, туда никто не сунется. Мы с батькой брали тебя туда несколько лет назад, ты ещё маленький был, не помнишь, наверное.

– Помню я, но плохо, – признался Роман.

– Завтра с утра задами выведешь Авраама в лес и пойдёшь с ним на хутор. А сейчас давай собираться.

Утром встали пораньше. Ефросинья отправила Ромку в сторожку за молоком на дорогу. Авраам ждал в подполе.

Сильный стук заставил Ефросинью подскочить к окну. На крыльце стоял Микола-полицай и с ним ещё двое.

– Открывай, тётка Фрося, а то дверь сломаем!

Сердце у Ефросиньи упало. «Надо было мальчишек ещё затемно отправить, это я виновата, – укорила себя, – не подумала, что так быстро придут».

На негнущихся ногах подошла к двери, откинула щеколду.

– Показывай, где жидёнка прячешь! – приказал Микола с порога.

– Ищи, – ответила Ефросинья, хотя понимала, что найти Авраама не составит никакого труда.

Полицаи заглянули в комнаты, на печь, где дети младшие лежали, испуганно прижавшись друг к другу, под лавку, открыли шкафы.

– Подпол открывай, – приказал Микола.

Стояла в углу под образами Ефросинья, ни жива, ни мертва. Молитву шептала.

Открыли подпол. Туда спустился один из полицаев и крикнул:

– Здесь он!

Через минуту выволокли Авраама. Он испуганно втянул голову в плечи и прижимал к груди скрипку.

– Смотри, тётка Фрося. По-соседски тебя предупреждаю, на себя беру. Если узнают, что приказ не выполнил – тебя в живых оставил и хату не сжёг, плохо мне будет. – И, обращаясь к одному из полицаев: – Давай выводи его.

Полицай вырвал у Авраама скрипку и потащил его к двери.

– Ой, Микола, родненький мой, спасибо тебе, по гроб благодарна буду, – запричитала Ефросинья. – Не хочешь ли самогончика отведать, чистейший у меня, первачок. И закусочку сейчас приготовлю.

– Давай, тётка, – радостно отозвался Микола. – Эй, оставь его, – приказал он полицаю, показывая на Авраама, – никуда не денется.

Нежданные гости уселись, а Ефросинья уже хлопотала, накрывая на стол, доставая запотевшую бутыль самогона. Вскоре полицаи были пьяны. Взгляд Миколы упал на скрипку, валявшуюся на полу, потом на съёжившегося в углу Авраама.

– Эй ты, жид, сыграй нам что-нибудь, повесели перед смертью своею, – и рассмеялся бесовским смехом.

Авраам сидел не шевелясь, он, казалось, ничего не слышал.

– Ты что, не понял, щенок?! – Микола нетвёрдой рукой принялся расстёгивать кобуру с револьвером.

Ефросинья подбежала к Аврааму, подала ему скрипку и что-то тихонько сказала.

Авраам встал, взял в руки скрипку, задумался на секунду, но вдруг выпрямился, лицо изменилось, испуг исчез. Во всей его фигуре появилась какая-то злая решительность. Он провёл смычком два раза, настраиваясь, и заиграл. Мощные звуки «Интернационала» заполнили комнату. Микола вскочил:

– Замолчать! – кричал он, но Авраам продолжал играть. Тогда он выхватил из кобуры револьвер и дважды выстрелил в мальчишку. Авраам опустил скрипку и упал.

– Т-тётка, – проговорил Микола, икая, – вытащи его и закопай где-нибудь.

Он налил себе стакан самогона, выпил залпом, пошёл к выходу. Дошёл до двери и рухнул на пол. Двое полицаев уже валялись пьяные.

Тут появился Ромка с молоком. Он остановился на пороге, с ужасом глядя на распростёртых людей.

– Мама, они мёртвые? Что случилось?