Если сердце любит

– Всё когда-нибудь заканчивается… Заточению тоже пришёл конец. Что-то случилось, нечто неуловимое изменилось в магической паутине. Едва успев это почувствовать, я оказался подхвачен неведомой силой и выброшен в руины какого-то замка. Моего собственного, как потом оказалось. Мне предстоял долгий путь принятия другого времени, можно сказать, другой реальности… И самое страшное – отсутствия своих способностей.

Остановившись, вновь посмотрел на меня.

– Потребовалось семнадцать лет. Понять, где я, кем стал, что творится в мире. Научиться жить заново, постичь искусство некромантии. Найти представителей пяти «особенных» родов, – тонкие губы медленно расплылись в улыбке. – Самое интересное знаешь что? Тот день, когда древняя магия всё же решила меня отпустить – тринадцатое августа. Не просто дата, а день появления на свет волшебницы с редким даром управления Временем. Думаю, именно это выпустило меня на свободу.

Обхватив себя за плечи, качнула головой. Вот уж к чему совсем не ожидала быть причастной. Если всё, что он сказал, правда, а не бред сумасшедшего, конечно… На вид некроманту не больше тридцати пяти. Если магия вышвырнула его из клетки восемнадцать лет назад, сколько же ему было в момент заточения? А ведь к тому моменту он уже успел зверски убить кучу народа и отметиться в истории как самый жестокий диктатор. Или всё это очередная игра времени и Фергюс Селвин бессмертен?

– Хорошо, ты получил второй шанс, – после долгого молчания голос оказался хриплым. – Почему бы не воспользоваться им и не начать жизнь с нуля, минуя прежние… ошибки.

Некромант медленно приблизился, протянул руку и погладил меня по щеке. Прикосновение оказалось холодным, но не отталкивающим.

– Как раз этим и занимаюсь. Но жить спокойно, когда по земле ходят Адальстейны, Старквуды, Норрингтоны? Те, кто виновен в моём рождении. В моём бесконечном существовании. О нет… – Сжав мой подбородок, потянул вверх, заставляя посмотреть ему в глаза, блестевшие потемневшим серебром, замораживающие душу. – Я уничтожу их. Уничтожу их всех. Но сначала верну отнятые дары. И ты мне в этом поможешь, малышка.

Меня уже трясло крупной дрожью. Понимала: чего бы ни решил он со мной сотворить, противопоставить нечего. Магия в этой камере не действовала. А мериться физической силой со взрослым мужчиной – заведомо проигрышное дело.

Он склонился, легко касаясь сухим поцелуем моих дрожащих губ.

Веки отяжелели, глаза заволокло темнотой, по коленям ударила слабость. Оседая, успела почувствовать лишь скользящее прикосновение холодного металла к шее. Что-то юркнуло за шиворот и обожгло холодом грудь.

Содрогнувшись всем телом, распахнула глаза. Солнце ласкало кожу обманчивым теплом, лёгкий ветерок носил запах спелых яблок. Сладко зевнув, потянулась и только потом огляделась.

Практикум по рунам всегда действовал утомляюще, но чтобы задремать, сидя прямо на лавочке в саду! Такого ещё не было. А ведь всего-то и хотела, что подышать свежим воздухом пару минут перед обедом.

Подхватила с лавки сумку, перекинула ремешок через плечо и поторопилась к входу в замок. Потерев затёкшую шею, случайно коснулась цепочки. Вытащив из-за пазухи небольшой круглый медальон, нахмурилась, уставившись на него.

Серебряный диск с оттиском цветка лилии. По тонкому стебельку выдавлены инициалы: Ф. А. С.

Задумчиво проведя по ним кончиком пальца, убрала медальон обратно, пряча за тканью белой рубашки. Чувство, что украшение было у меня всегда, на секунду встретилось с лёгкой тревогой в душе. Но это быстро прошло.

Глубоко вдохнув вкусный осенний воздух, улыбнулась пустоте в мыслях и взбежала по ступеням, ведущим в академию.

Глава 14 Признание

Полетели недели первого семестра моего последнего курса в Северной академии рун.

Не сказать, чтобы я чувствовала нечто особенное, посещая пары или общаясь с однокурсниками. Наверное, не относилась к числу тех, кто после выпуска будет с ностальгией вспоминать своё обучение. Скорее, мне хотелось поставить точку в этом промежутке жизни и двинуться дальше.

Темой выпускной работы выбрала «Древние руны в первомагии» и теперь каждый вечер сидела в библиотеке, обложившись десятком старых фолиантов. Часто в этот момент рядом находился Джейми, рисуя или раскрашивая уже готовые картинки. Как ни странно, с ним оказалось легко. Истерик и попыток сбежать от меня больше не происходило. Разве что он стал слишком тихим, не стремился поиграть или пообщаться с кем-то ещё, хотя раньше был очень живым ребёнком. Я списывала это на пережитый стресс и тоску по родителям. Шарлин всё ещё пребывала в магической коме, а Генри за сентябрь ни разу не попытался нас навестить. Это выглядело более чем странно, учитывая то, с каким трудом он согласился оставить сына со мной.

Родителям я не писала. Они передавали мне «приветы» с Фабианом и несколько раз присылали коробки со сладостями. Я передавала с братом спасибо в ответ, и на этом наше общение заканчивалось. Не сказать, что это чем-то отличалось от прошлых лет учёбы, но они явно знали о моей осведомлённости касательно договорного брака.