Если сердце верит

— Да, до сих пор, — подтвердила Анна. — Все зубы мне заговаривает разными пустяками. Я ему, видите ли, так нравлюсь, что он никак не может со мной наговориться. Старается заинтересовать меня беседой о фабрике и даже сказал как-то, что тут достаточно материала для трех больших статей, но я-то уж знаю таких, как он. С одним краснобаем я прожила слишком долго и за это время научилась различать, искренний человек или нет. Он пытается сбить меня с толку. Надеется заставить предать землячку. — Тут она изобразила вилкой в воздухе легкую волну. — Выведать всякие маленькие секреты.

— О Лили?

— И о Майде. Да он под каждым камнем червяка выискивает! Но ведь Бог свидетель: нет на свете человека без такого поступка за душой, каким он уж точно не станет гордиться. Нет людей с совершенно чистой, без малейшего пятнышка, совестью. — Анна поставила локти на край стола и улыбнулась. — Ну, вот взять, к примеру, тебя. Ведь наверняка же есть что-то такое?

У Джона на совести полно было таких вот маленьких пятен, да еще несколько крупных в придачу. Но именно в эту минуту, забыв о Терри, он почему-то вспомнил об одном давно забытом эпизоде.

— Да. Однажды я сказал своему отцу «ублюдок». Мне было двенадцать лет. Гэс обозвал меня девчонкой, потому что у меня тогда ломался голос. Для двенадцатилетнего пацана невозможно придумать худшее оскорбление. За это я назвал его ублюдком. Он сразу умолк, насупился и покинул дом. И не возвращался целых три дня. Я тогда не знал двух вещей: что он и в самом деле незаконнорожденный и что моя мать только день назад, ссорясь с ним, обозвала его точно так же.

— И ты это слышал?

— Нет. Это было простое совпадение, да только весьма неудачное. — Джон тоже улыбнулся Анне. — Ну а у тебя что было?

Глаза ее лукаво вспыхнули.

— Однажды я зашила ширинки на брюках Фиппса. На всех без исключения, что висели в шкафу. Доложу тебе, это была картина, когда он пытался расстегнуть их и отшвыривал одни за другими!

Джон не стал спрашивать, почему она это сделала.

— И кто же потом их распарывал?

— Ну, уж только не я, — с гордостью ответила Анна. — Я подумала: раз он постоянно работает с тканями, то и сам справится. Оказалось, что действительно справился и даже вроде бы слегка раскаялся. Только учти, если сболтнешь про это, я пожалуюсь Арманду, а он лишит тебя премии в конце года. Кстати, вот уж кто настоящий златоуст!

— Арманд? — поразился Джон.

— Ну, тебе это и не должно быть известно, — сказала Анна, подтверждая свои слова движением вилки. — Ты же не дама. — Она наколола кусочек ветчины. — Зато ты хорошо понял меня насчет кой-чего другого. У всех нас есть свои грешки. Если бы не было, то не существовало бы и слова такого — «тайна». Ведь тогда, что кому ни расскажешь, никакой беды не случится. Мы все тут друг друга любим. Все друг друга уважаем. А этот репортер… — Анна положила ветчину в рот и угрожающе помахала вилкой.

Сколько Джон ни думал, в голову ему приходило только одно: теперь Терри пытается перенести центр тяжести с кардинала Россетти на Лили. Но тут он вступил на территорию, которую Джон считал своей. Особенно теперь, после того как заключил сделку с Ричардом Джекоби.

После ленча Джон вернулся в офис в воинственном настроении, но не успел он придумать, что ему теперь со всем этим делать, как позвонил Арманд.

— Лили Блейк вернулась в город! Полагаю, тебе надо поехать к ней и взять эксклюзивное интервью.

— Но газета уже вышла. Следующий номер появится только через неделю.

— Да, но мы ведь сделали специальный выпуск, когда на прошлых городских выборах на смену республиканцам пришли демократы. Так почему бы и теперь не поступить так же?

— Не думаю, что этот скандал так же значителен, как выборы.

— Да в чем дело? Я же за все плачу!

— Но за качество выходящих материалов отвечаю я. Что можно напечатать в спецвыпуске? Или ты хочешь, чтобы я просто передрал информацию за последнюю неделю из других изданий? Что вообще нового в этой истории?

— Ты меня не слышишь, что ли? — взвыл Арманд. — Она вернулась! Вот что нового. Господи, Джон, это же основы журнализма. Люди в городе непременно захотят знать, почему и на сколько она приехала, что делает, где живет.

— Еще до конца этого дня каждая собака в городе будет знать ответы на все твои вопросы. Своим специальным выпуском ты добьешься только того, что утрешь нос центральным газетам.

— А что в этом плохого? Если ты не возьмешь у Лили Блейк интервью, то его возьмет кто-нибудь другой. Ну, давай же, Джон. Что за проблемы? Ведь это же наша девушка. И наш материал.

— Правильно. Это наша девушка, а мы оберегаем своих. Наш материал должен заключаться в том, что тут нет никакого материала, поскольку именно этим все и кончилось, насколько мне известно.