Если свекровь — ведьма

– Извини, – сказал Бондин атлету, улыбаясь. – Просто мы никогда не видели такого.

– Какого? – Атлет оглядывался по сторонам. И голос у него Николая. Так и кажется, что вот-вот произнесет «Хо-хо-хо».

– Подумаешь, корректирующий шезлонг, – небрежно пожала плечами Мелисса. – Здесь на островах у всех наших такие есть.

– Лишь бы не на общественных пляжах, – сказал Бондин.

Корректирующий? Ничего не понимаю.

Атлет произнес:

– Похоже, я как-то смешно выгляжу. – Но только он хотел подняться, как к нему метнулась Орхидея, воскликнула:

– Подожди! – И всучила мне телефон.

Орхидея с наглостью уселась атлету на колени и скомандовала мне:

– Сфоткай нас.

Я нашла у телефона нужную опцию и щелкнула их пару раз.

– Спасибо, – сказала Орхидея, а потом, когда вставала с колен, пошатнулась и оперлась на шезлонг. И вдруг стала стройной девушкой с роскошной грудью и с длинной гривой волос.

– Обалдеть! – вскричала я. Так вот о каком шезлонге беспокоилась мать Мелиссы!

Я хотела сфоткать парочку на шезлонге еще раз. Но Орхидея вскинула руку, закрываясь:

– Не фоткай! – и быстро поднялась с шезлонга.

– Но это так забавно! – воскликнула я, веселясь.

– Боюсь, тогда он не будет меня любить в настоящем виде, – тихо сказала мне Орхидея, взяла у меня фотоаппарат, рассмотрела снимки. – Шикарно.

А атлет уже поднялся – и стал тем Николаем, с которым мы были знакомы – с брюшком, седой бородкой и румяными круглыми щеками. Пусть так он выглядит не идеально, зато намного милее и симпатичнее.

Интересно, а топ-модели и культуристы остались бы теми же, если б сели на этот шезлонг? Они ведь и так идеальны.

Хм, а как бы выглядела на этом шезлонге я сама? Наверное, стала бы на десять-пятнадцать сантиметров выше, с тонкой талией и красивой формы бедрами, и волосы попышнели бы, наверное.

– Хочешь, приляг туда, а я тебя сфотографирую, – сказал Бондин.

Кажется, я слишком долго пялюсь на шезлонг, да еще, поди, взгляд мечтательный.

– Лучше ты туда сядь, – сказала я.

Я ожидала, что он отнекается. Но он сказал:

– Хорошо. – Достал свой сотовый, показал, куда жать, и сел на шезлонг.

И почти не изменился. Только волосы потемнели и красиво улеглись, и челка стала набок, модная.

– Ты почти не изменился, – сказала я недоуменно, опустила поднятый для съемки телефон.

– Ты будешь щелкать или нет?

Я щелкнула. Что за ерунда. На фото у него волосы отобразились по-прежнему рыжими и всклокоченными. Да еще фон слегка серебрился. У него что же, фотокамера как гляделка работает?

Я подошла к нему и дала телефон, ничего не понимая:

– Ты не такой сейчас. Почему он не видит этого? – имея в виду, разумеется, мобильник.

Бондин взял его, что-то там нажал:

– Он видит больше, чем следует. – Инспектор вернул аппарат мне: – Щелкни еще раз.

– Как это – больше, чем следует?

– Там меняются настройки. Он может видеть и слышать и магическую реальность, и простую.

– Хорошая техника, – сказал Николай.

Я сфотографировала Бондина еще раз. На этот раз снимок показал его с красивой прической.

Я отдала телефон Денису.

– О, – сказал он.

– Что? Жалеешь, что не получился культуристом?

– Нет, – сказал он. – Что волосы другие. Но это даже интересно.

Все обступили Бондина и заглядывали в его телефон.

– На тебя не действуют чары шезлонга? – удивилась Орхидея.

– Действуют, – улыбнулся Бондин.

– Тогда почему ты не изменился? – спросила я.

– Дзен, – сказал Бондин.

– Чего?

– Я стараюсь воспринимать себя таким, какой я есть, – сказал он.

– Только волосы тебе не нравятся? – спросила я.

– Видимо, нет, – сказал он. – А я думал, что да.

Все засмеялись.

– Так он показывает, каким бы человек хотел быть? – спросила я.

– Похоже на то, – сказал Бондин. – Мне встречались другие предметы с такими же свойствами. Зеркала чаще всего. Бывают еще окна, но это реже. А вот стекла автомобилей – частенько.

Я представила: едет такая роскошная девушка за рулем, все ей сигналят, дорогу уступают, а там сидит себе старушка и посмеивается.

– В основном они запрещаются, – сказал инспектор, – потому что слишком легко выдают колдовство.

– А почему ведьмы хотят скрываться? – сказала я. – Могли бы объединиться с людьми, открыться всему миру. Все бы так обрадовались, что магия существует на самом деле! – Я показала на Николая: – Что Дед Мороз существует на самом деле!

– А это и так все знают, – сказал Николай.

Он правда так думает? Я с недоверием посмотрела на него.

– Ну, им просто неудобно в этом признаваться, – сказал он. – Наверное.

Ладно, зачем разочаровывать такого милого человека. То есть Деда Мороза.

– Чтобы люди нас использовали? – поморщилась Мелисса.

– Н-ну, – нерешительно сказала я, – почему сразу использовали.

Из дома вышел отмывшийся от крема Миша и встал у дверного проема, скрестив руки на груди.

А Бондин говорил:

– В тринадцатом веке Магический орден, который стал впоследствии Министерством, был не так силен. И часть магов решила нарушить закон о тайне и больше не прятать свои способности. А потом были три века истребления. И пострадали в основном люди, потому что маги, сама понимаешь…