Если только ты

— Так и было. По крайней мере, началось всё так. Я наткнулся на человека, которому в прошлом причинил боль. Человек рассердился на меня. Мы всё обговорили. Я… извинился. Человек реально меня простил, — он угрюмо вздыхает. — Было отстойно.

Я поворачиваюсь на сиденье, усевшись лицом к нему.

— Себастьян, звучит так, будто всё прошло хорошо.

Он качает головой.

— Это моя жизнь. Куда бы я ни пошёл, везде найдётся кто-нибудь, кого я похерил или кому морочил голову. Вот такой я, вот чем я занимался. Мне было плевать на людей и на то, какое влияние мои действия оказывали на них.

— Себастьян, ты рассказывал мне это. Я понимаю.

— Нет, не понимаешь! — его глаза широко раскрыты, руки крепко сжимают руль. — Потому что я сам едва понимаю.

— Понимаешь что? Я совсем сбита с толку.

— Не ты одна, — бурчит он, включая поворотник. — Клянусь тебе, Сигрид, вплоть до этого момента я и глазом не моргнул бы, сказав тебе, что мне абсолютно плевать на моё прошлое, — он поворачивает на свою улицу и нажимает кнопку в машине, открывающую дверь его гаража.

— До этого момента? В смысле… теперь тебе не плевать?

— Иисусе, — выдавливает он. — Да. Меня натурально тошнит. Я… — он качает головой, будто пребывает в шоке. — Хотелось бы мне повернуть время вспять. Мне не плевать, что это нельзя отменить. Мне не плевать.

— Ты кажешься рассерженным из-за этого.

— Конечно, я зол!

Я смотрю на него с гулко стучащим сердцем.

— Почему?

Себастьян молчит, сжимая челюсти и заезжая в гараж. Он глушит двигатель, затем сползает по сиденью и трёт лицо. На протяжении долгого тихого момента я жду, надеясь получить ответ.

Но вместо этого он лишь убирает ладони от лица и говорит:

— Пошли. Давай зайдём внутрь, устроим тебя поудобнее, пока ты не будешь готова поехать домой.

— Себастьян…

Я умолкаю на полуслове, когда он открывает свою дверцу и захлопывает за собой.

Обойдя машину, затем открыв мою дверцу, он молчит, его лицо холодное — снова незнакомец, которая молча игнорировал меня, почти не реагировал на моё присутствие.

Ну, не бывать этому больше.

Я выхожу из его машины, держа голову высоко поднятой, и иду к двери в дом, которую он отпирает кодом и впускает меня внутрь. Дверь тихо закрывается за мной, и я прохожу на кухню, плюхнувшись на сиденье за кухонным островком. Себастьян проходит мимо меня на кухню, нарочито не глядя на меня.

Я сижу и жду. Потому что я понимаю, как иногда нужно время, чтобы найти верные слова. Время, чтобы почувствовать, что ты можешь безопасно выговориться.

Я сижу там, сложив руки, наблюдая, как он открывает дверь на балкон и впускает морской бриз. Он держится спиной ко мне на кухне и начинает открывать шкафчики, затем с грохотом захлопывать их, когда не видит то, что ищет.

— Чаю? — предлагает он. Ещё один шкафчик открывается и захлопывается. — Тёплого молока? — на сей раз дверца холодильника, сначала открывшаяся, потом закрывшаяся. — Какими полезными напитками наслаждаются люди перед сном?

— Себастьян…

Он проносится мимо меня на балкон.

— Себастьян! — я не кричу его имя, но и не говорю тихо. Я жду, пока он приваливается спиной к перилам балкона, затем поворачивает голову в мою сторону, держа глаза опущенными.

— Не делай этого, — говорю я ему, стараясь сохранять ровный тон. — Не делай то, к чему привык, что делали все остальные — не отмахивайся от меня, не смотри мимо меня, не обращайся со мной как с тем, от кого можно отмахнуться…

Он отталкивается от перил, поворачиваясь ко мне.

— Зигги…

— Я говорю! — я подхожу к нему в упор, пока мы не оказываемся грудь к груди. Себастьян молчит, а я беру его измором, пока он не поднимает взгляд.

Когда его глаза встречаются с моими, моё сердце падает к ногам. Он выглядит… ужаснувшимся. Он выглядит так, как я ранее выглядела в зеркале, перед отъездом, застыв от страха.

Так что, как он сделал для меня, я медленно и нежно провожу кончиками пальцев по его пальцами, пока наши ладони не соприкасаются. Я сжимаю крепко.

— Себастьян, я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос. Я не хочу, чтобы меня защищали или сюсюкали. Я хочу, чтобы ты сделал то же, что делал для меня прошлую неделю, и не сдерживался. Я хочу твоей честности.

Его глаза всматриваются в мои.

— Нет, — шепчет он. — Не хочешь.

Злость пульсирует во мне, обжигает мои щёки. Я делаю шаг ближе, моя грудь вскользь задевает его.

— Не делай этого. Не говори мне, что я хочу или не хочу. Ты был… ты должен быть… — мой голос срывается. — Ты должен быть другим. Ты был другим.