Если верить Хэрриоту…

Наседка сидела в прежней позе, столь же серьезно настроенная. Но возле нее уже копошилось три не до конца высохших комочка. Они лезли под перья матери и попискивали, пробуя голос. Два из них были обычные, желтые, а третий — бурый с темной полоской на спине. Он вылупился из яйца бентамки. И, как ни странно, именно в этом яйце я, когда уходила, не заметила наклевки.

Не обращая внимания на недовольное клохтанье наседки, мы отделили от нее вылупившихся цыплят и, вытащив курицу, осмотрели остальную кладку. Три из четырех яиц бентамок и половина больших яиц носили следы наклевок. Ничего удивительного, если учесть, что здесь были собраны яйца из нескольких кладок и одно-два отстают в развитии. Но все зрелые цыплята должны появиться на свет самое позднее завтра к полудню.

Когда на следующий день я пришла на работу и первым делом заглянула в курятник, сразу стало ясно, что в семействе кур прибавление. Вместо трех цыплят возле наседки топталось уже семеро. Трое старших уже пробовали свои силы и отходили от матери, остальные еще сидели в ее оперении и только высовывали клювы. Но всех их вместе перенесли в ящик, чтобы без помех осмотреть остальные яйца.

На двух из них были наклевки, причем, к моему удивлению и сожалению, одно было тем самым, которое наклюнулось первым. Цыпленок сидел в скорлупе второй день, но вылупляться не собирался.

— Его надо вытащить самим, — авторитетно посоветовал Сашка, который явился на станцию раньше меня специально из-за цыплят. — У меня бабушка так делает…

Цыпленок был жив. Он вертелся в скорлупе и пробовал отбиваться лапами, когда его вытаскивали на свет божий. На спине его среди желтого пуха было заметно три черных пятнышка.

Пока я возилась с ним, Сашка решительно разбил скорлупу на втором наклюнувшемся яйце и силой вытащил из него птенца, который, судя по всему, не спешил сегодня покидать уютного домика. Он оказался немного недоразвитым — еще не убрался желточный мешок. Освобожденный от скорлупы, цыпленок бессильно лежал на ладони у мальчишки и жалобно попискивал, словно плакал. Но уже через два часа, погревшись на солнышке, он обсох и приподнялся на дрожащих ножках.

Девять цыплят — четверо бурых, от бентамок, и пятеро белых — вовсю пищали в ящике, а их мать упорно сидела на остальных трех яйцах и вела себя так, словно только начала насиживание. Она вполне могла потратить на это занятие еще по меньшей мере дней двадцать, но мы отнюдь не собирались заменять мать ее детям.

— Вот что, ребята, — сказала я, собрав мальчишек, — надо вытащить у нее остальные яйца и разбить. Есть там цыплята или нет, так больше продолжаться не может. Она сидит двадцать второй день, уже все сроки вышли…

— Ничего, сделаем! — бодро ответили мне ребята и, чуть не козырнув, умчались выполнять приказ.

Вернулись они через полчаса с докладом:

— Два были тухлые, а в третьем — недоразвитый цыпленок. Он еще даже пухом не покрылся. Ему еще дня три осталось…

— Что с ним сделали?

— А ничего. Головой о землю…

Лишившись яиц, курица сразу утратила инстинкт насиживания, а когда ей преподнесли ящик с вылупившимися цыплятами, привстала и издала призывный полустон-полукудахтанье. Птенцы тотчас же ринулись к мамаше из ящика и окружили ее. Наседка распушила оперение вдвое против обычного и присела снова, подбирая детей под себя.

Насиживала она в старой кроличьей клетке, с которой давно уже была сорвана сетка, а пол в одном углу подгнил. Ее бы выбросить, но из-за того, что наседка избрала ее своим родильным домом, пришлось оставить до лучших времен. Однако после того, как осмелевшие цыплята начали выбираться из-под матери и разбегаться вокруг, изучая мир, стало ясно, что настала пора переселять их на новое место. Вывалиться из старой клетки они могли запросто, шагнув через край. Поэтому на дворе, где рос спорыш, мы сделали для них загородку и торжественно — не хватало только музыки и аплодисментов — водворили семейство туда.

Взрослое население курятника отреагировало на цыплят однозначно — только услышав их писк и клохтанье мамаши, они собирались возле нее и простаивали часами, вытягивая шеи и налезая друг на друга. Петухи тоже не отставали от кур и даже перестали замечать соперников. Подобное повышенное внимание не шло цыплятам на пользу — наседка то и дело кидалась на решетку с хриплыми криками, а потому уже через день семейство переехало подальше от курятника. Здесь курицу беспокоили уже люди — каждому, взрослому и ребенку, хотелось поближе посмотреть на цыплят, так что даже пришлось организовать дежурство, дабы оградить выводок от чрезмерного любопытства окружающих.

Нам все-таки повезло — цыплята, благодаря заботе матери, не доставляли нам особых хлопот. Если им было холодно, они забирались на спину или под крылья матери и грелись, если хотели есть, так курица могла показать им, как клевать. Людям оставалось только обеспечивать цыплят пищей и охраной.